Заперев за собой входную дверь, я, осторожно ступая, спустился вниз по лестнице и пошел прочь.
Бог встретил меня в конце дороги с банкой и трубкой в руках. На его лице сияла дерзкая улыбка.
– Я не стану этим заниматься, – проинформировал он, передавая мне инструменты для сегодняшнего мероприятия.
– Ты всегда такой трус, – отозвался я, здороваясь с ним кулаками.
Бог посмотрел на меня карими миндалевидными глазами, в них сверкнул озорной огонек.
Большинство людей, которые встречали нас впервые, утверждали, что мы похожи и связаны братскими узами.
Мы оба были высокими, со спортивным телосложением, темными волосами и глазами, а также полными губами и точеными челюстями.
Мы выглядели динамичным дуэтом.
– Почему бы нам просто не поехать на заправку и не наполнить там банку? – простонал он, став оглядываться по сторонам, чтобы проверить, заметит ли кто-нибудь, если мы начнем сливать бензин с машины моих соседей.
– Потому что за нами не должно быть слежки, – вновь пояснил я. Мы уже несколько раз обсуждали план.
Потеря стипендии стала для меня разрушительной, как только все окончательно прояснилось.
Прощальные слова матери, сказанные ею в больнице после несчастного случая, действительно задели меня за живое. И с тех пор, как она ушла, отец стал занозой в моей чертовой заднице.
Использовал деньги на обучение, как инструмент, призванный держать меня в узде.
«Да пошел он».
Отец щеголял голым задом по всему городу, высмеивая свой брак и маму.
Я ненавидел его и с нетерпением ждал момента, когда выйду из-под его крыла.
– Уверен, что хочешь сделать это? Я могу поговорить с твоим отцом за тебя, – Бог достал свой смартфон. – Все это может быть розыгрышем.
– Или тестом, – напомнил я ему.
Ходили слухи, что у кого-то имелись доказательства существования тайного общества, «Элиты».
Для большинства это было лишь городской легендой, о которой шептались старшеклассники, но те из нас, кто действительно знал о ее существовании, понимали, что членство приносило новые возможности, принадлежность к обществу, богатство, знания и статус.
Отец Бога, Бакстер Сэмюэль Богграт IV, или просто Четвертый, как его называли друзья, до сих пор не подтвердил свое членство даже собственному сыну.
Вот насколько было секретно и элитарно это общество. Однако я знал, что оно существовало, черт возьми.
Когда мне было двенадцать, и я какое-то время жил у Бога, одним из его любимых занятий было подбивать меня делать разное дерьмо. Как-то вечером он уговорил меня пробраться в кабинет его отца и заменить дорогой бурбон дешевым пойлом, которое он поручил купить в городе какому-то бродяге. У Бога всегда были проблемы с отцом. Как я и говорил: мы с ним сделаны из одного теста.
Я как раз собирался выйти из кабинета Четвертого, когда услышал тяжелые шаги. Мне пришлось быстро искать место, куда можно спрятаться. К моей удаче у Четвертого был огромный кабинет, соответствовавший его эго.
Я бросился в центр кабинета, во все стороны крутя головой, пока не заметил пустое пространство у стены за диваном.
Когда дверь открылась, я уже спрятался, следя за каждым движением отца Бога. Мне было хорошо видно его фигуру с будто бы приклеенным к уху телефоном.
Я не отрывал от него взгляда, пока он шел к огромному автопортрету, висевшему по центру главной стены.
Создавший его художник упустил несколько подбородков Четвертого, но уловил жадность, всегда блестевшую в его глазах.
Когда он обхватил раму и отстранил ее от стены подобно двери, я распахнул рот, поскольку за картиной обнаружился встроенный сейф.
Это было так круто.
Четвертый набрал комбинацию цифр и открыл дверцу сейфа.
Сунув руку внутрь, он вытащил какую-то книгу с эмблемой в виде черепа на обложке, но надпись с такого расстояния я разобрать не смог. Снова поднеся телефон к уху, Четвертый нахмурился.
– Учитывая, что она унаследовала все его предприятия, мы обязаны завербовать ее в «Элиту».
После нескольких тяжелых вздохов он покачал головой.
– Это было в колледже. С тех пор она хорошо устроила свою жизнь. Может, мы дадим ей небольшой стимул. Я хочу, чтобы ее имя было в этой книге, – проворчал он, бросив талмуд на стол, и опустил свою задницу в кресло, тут же схватив горсть конфет из вазы на столе и запихнув их в рот с таким желанием, словно никогда больше таких не получит.
– Я оставлю это тебе, просто сделай, – он едва не подавился из-за сладости во рту, а потом сбросил вызов.