Нет, мы не зайдем настолько далеко, чтобы силой получить свое от Герти — мы и сами обретаемся в рабстве. Ведь и так ветер и вся эта любовная шайка превратили ее в шубу, расстеленную во всю ширь. Ее дергают и валяют без меры и цели, не так уж многим она располагает. Я не знаю, но, вероятно, для Михаэля настало время показать всем еще кое-что: его мать, а главное — отец, не поскупились на то, что касается его милого дружка. Михаэль ходит кругами, однако член толком не поднимается, в свежевыжатом половом органе плавают ледяные кубики. Он размахивает им перед женщиной. Слышите, как грохочет гром? Тогда почему вы не отступаете назад и заставляете меня смотреть по видео на людей, яростно взъерошивающих свои половые органы? Ваше место на скамейке запасных, там никто не увидит ваши худосочные ягодицы и усталые собачьи соски, когда вы обстоятельно раздуваете пламя. Вам неловко, и вы ловко мажете себя сливками, чтобы стереть различия между вами и порядочным классом людей (качество экстра-класса). Отправляйтесь со своим несчастьем к господину, который живет этажом выше, но не пытайтесь разбудить мертвых! Из михаэлевой колючки ничего не появляется наружу, кроме быстрой струи, люди тянутся к нему через поле. Горы нависают над озером, руки гребут в одиночку. Девушки стоят вокруг и смотрят, голос больше не сочится сквозь расщелины, девушки хватаются за свои привлекательные локоны, за хитрые половые органы, которые могут завлечь кого угодно. Они готовы обвить своими локонами любого, кто перед ними появится и кого они научились отличать от других по прическе, одежде и машине.
Михаэль с помощью своего маленького друга рекламирует громогласную специализированную торговлю. По телевизору чувства пылают маленькими порциями. Они предназначены в пищу нашей молодежи, которая барахтается в снегу или в воде, почти не переводя дух. Да, молодой человек — тот еще фрукт. Бедная Герти.
Ее подвергают жестокому испытанию в школе жизни. Они молча смотрят друг на друга и присматриваются друг к другу, как к закуске. Однако горы стоят неподвижно, им в голову не приходит раздвинуться и пропустить автомобиль. Для настоящей радости нужно немного: слегка поразвлечься на берегу у красивой реки — как наши красивые поэты — и отовариться в золотых сетях спортивных магазинов, разве вам этого не достаточно?
И еще два слова: эти девушки как раз пришли в себя, растут и колосятся пучки волос на лобке, альпийская горячка цветет на их округлых склонах, они пышут здоровьем, они уютно устроились в самих себе, на них смотрят через окна иллюстрированных журналов. Они склоняются над женщиной, они тоже пьяны! Потом они уйдут. Откуда их прислали и какие разговоры они ведут со своими божественными девичьими дневниками? Где мы остановимся, может, в завитках волос у них на лобке? Горы смотрят на нас, смотрят туда, где курчавятся деревья. Сегодня эти люди отправятся праздновать день рождения и будут глазеть на других маленьких постоянных гостей. Они словно дети, взвихренные, волнисто-завитые, висят на помочах наших завистливых взглядов, уважаемые дамы другого склада, встречающиеся нынче все реже и глубоко врезающиеся в нашу память, когда их показывают в телевизионных сериалах. Мы не можем удержать в себе воду, когда она закипает и рвется наружу из нашей оболочки. Будем откровенны, не мы наделяем их многообразными лицами, возраст делает нас все более похожими на нас самих, мытых во всех дорогих водах. Успокойтесь и вы, зажатые теперь в берегах, ставших вдруг неимоверно узкими! Каждому свое, милые крошки! Это еще не предел для нашей фирмы, а лишь рекомендации, в рамках которых должна держаться наша цена.
Михаэль явил свой уд на свет божий, подавая знак, что ему никак не сдержать себя. Сначала ему нужно снова зарядиться. Громко смеясь, он садится женщине на грудь и удерживает ее руки над головой. Его макаронина просится ей в рот, дабы она полакомилась этой пищей. Герти все это очень хорошо известно, в ее полуспущенных трусиках что-то происходит. Из-под нее с шипением бьет струя. Она снова выпила лишнего. Девушки со смехом стаскивают с нее мокрые трусики. Ноги Герти теперь ничем не связаны. Все участники делают по глотку из фляжки, но достоинство Михаэля по-прежнему висит настоящей тряпкой. Голову Герти, ее маленькую пристройку, скособочившуюся рядом с роскошной виллой ее желаний, окунают в не совсем трезвую лужу. Миленькую скважину и миленький задний проход со смехом теребят пальцами, тычут ими внутрь, о, скорей бы сон вновь укрыл ее своими крылами! Куда нам идти, где нам оставаться? Ноги женщины раскиданы в разные стороны как лягушачьи лапки. Она неистово сучит ногами. Ведь по правде ей не так уж и больно, иначе зачем было создавать это общество с безграничной безответственностью? Михаэль тычет своим прутиком в ее голый холмик, маленькие мальчики играют без устали, чтобы усладить себя. Стоп, а вот что-то новое, он выливает остатки из бутылки прямо в ее вагину и даже отвешивает ей пощечину, впрочем, не слишком сильную. Ой, мы горим.
Падает сказочный снег, как это бывает иногда зимой. Отброшена в сугроб последняя пустая бутылка. Никто не хочет всерьез отпить от Герти глоток, хотя она готова раздавать себя, пока снова не зазеленеет травка. Ее вульву опять растягивают, а затем (эта брошюрка нам уже известна) со смехом захлопывают. Ее губки чмокают в умелых руках. Все это на самом деле не так уж и важно. Там, в стороне, откуда мы притащили сюда Герти, лыжники по-прежнему барахтаются в маленьких озерцах из пива и охотничьего чая с ромом. Они излучают веселье и издают вопли. Лесная почва тоже набралась под завязку под грузом их удовольствия. На голову Герти натягивают подол платья, словно мешок, в котором ей предстоит согреться среди фирменных этикеток. У дамского пояса нет никаких вредных побочных воздействий, когда мужчина намерен основательно пройтись по женщине своим членом. Михаэль размахивает своим органом перед лицом Герти. Она этого не видит, неуклюже вертя укрытой головой то в левую, то в правую сторону, помня о михаэлевой пище богов, которая сохраняется в своей извечной форме, в своем уникальном формате. Ее лицо, на которое молча смотрят деревья, снова извлекают наружу и силой разжимают ей зубы. Ее слегка бьют по щекам, при этом чувствуется, с каким трудом ее челюсти удерживают лицо в его нынешней форме. Милые мальчики и девочки, вы тоже должны держаться вместе, да вы так и делаете, стянутые узкими футболками! Делаете ловкими руками и шикарными головными уборами. Поступим так, словно мы, глядя друг на друга, смотрели фильм, который имеет убойный успех (убойный фильм). Они расстегивают на Герти верхнюю часть платья и открывают обе груди, выпрастывая их из шелковой оболочки. Вот теперь у нас получилась прекрасная картинка, э-ге-гей! Природа выплеснула из своего резервуара обе мясистые лепешки, довольно неравномерные. Мои дорогие австрийки и австрийцы весело смеются, а после просмотра телефильма все снова смешаются с толпой! Нередко бывает так, что под легкими ударами покоится прекрасная судьба, вот только ответьте: куда я наклеила обои? Вот они, на мне! Так мажут клеем самих себя. Герти приходится разжать зубы и впитать в себя этот клей. Между прочим, очень здорово кататься на санках, только прошу вас, никогда не катайтесь там, где есть лыжники: они не потерпят, когда их, последних праведников в этом мире, оскорбляет и достает тот, кто скорчился на одной-единственной движущейся доске. Ваши моторизованные санки среднего класса стоят сами по себе в местах парковки и распахиваются навстречу владельцам, которых слишком поздно сняли с огня и которые успели покрыться коричневой корочкой. Их можно встретить именно здесь, обратите внимание на приложенную карту местности! Вам надо только твердо верить в нечто убойное и метко бить кого-нибудь в челюсть. А в Герти все еще бьется миленькое пламя, которое предстает в виде колбасы, торчащей у нее изо рта. Да, уважаемые герои и господа, позвольте мне еще раз взглянуть в глазок камеры, ведь у вас тоже напрягся член!