— О, будь добр, избавь меня от деталей! Если бы я хотела пройти краткий курс по производству вина, я бы пошла в библиотеку, — напустилась на него Анна, видя, как сжимаются от гнева его губы. Но ей все уже было безразлично.
— Ты против того, чтобы я ехал в Румынию. Это очевидно, — последовал сухой ответ.
— Нет, Тод! — Анне захотелось выпить еще вина, но бокал выпал из ее дрожащей руки, и его содержимое пролилось на скатерть. — Я должна признаться, что совсем не против твоего отъезда в Румынию, я против того, что на меня так внезапно обрушиваются все эти новости…
— Анна…
— Пожалуйста, не перебивай меня! — Она повысила голос и с удовлетворением заметила, как Тод от удивления закрыл рот. Конечно, он не привык слышать такой тон от жены, да они ведь никогда и не ссорились.
До вчерашнего дня.
Анна возобновила атаку, ее глаза метали синие искры.
— Поставь себя на мое место, — бросила она вызов. — В течение всего лишь двух дней ты сначала говоришь мне, что хочешь полностью изменить ход нашей жизни, а потом радостно заявляешь, что улетаешь в Восточную Европу к святоше Элизабете.
— Анна, ты не вполне справедлива…
— А может, мне совсем не хочется быть справедливой!
— Элизабете бы не понравилось слово «святоша», — задумчиво произнес он, и Анна порадовалась, что задела его.
— Только скажи мне, сколько ты собираешься пробыть в отъезде, — холодно поинтересовалась она.
— Всего лишь месяц. — Тод напряженно смотрел на жену, и его густые ресницы почти совсем скрыли серое мерцание глаз. Анна прекрасно знала этот взгляд и не умела ему сопротивляться. Он полностью обезоруживал ее, подчинял своей воле. Когда Тод хотел настоять на своем, Анна всегда подчинялась. — В крайнем случае, пять недель.
Пять недель!
Но Анна решила больше не реагировать ни на что чрезмерно эмоционально, она и так слишком дала волю чувствам. В ней заговорила гордость. Зачем показывать мужу, насколько безумно ревнует она его к Элизабете, как бы Анна ни доверяла ему, и как бы ни старался Тод убедить ее в невинности их с Элизабетой отношений.
Ее эмоциональность не принесет никакой пользы. Только создаст тяжелую атмосферу напряженности и недоверия. Тем более если он уже собрался ехать — а он определенно будет стоять на своем.
— Думаю, мне остается только надеяться, что твой отъезд не продлится дольше месяца, — вздохнула Анна и отодвинула тарелку, так ничего и не съев. Она отпила большой глоток вина и едва не подавилась, увидев свое отражение в зеркале, висевшем за спиной Тода.
Сочетание жуткой жары в зале ресторана и выпитого вина придало ее щекам ярко-красный румянец, который совсем не шел ей и резко контрастировал с желтым свитером. Она выглядела как пестрая канарейка! Когда Анна поставила стакан на стол, губы ее дрожали.
Серые глаза сузились, глядя на нее.
— Что случилось, Анна? — прошептал Тод.
— Только то, что те женщины были совершенно правы! — обреченно произнесла она.
— Какие женщины?
— Те, в дамской комнате, которые сплетничали обо мне. Они были совершенно правы. Я действительно выгляжу как дрожащее желе!
Губы Тода вновь сжались, когда он внезапно сообразил, как именно ему разубедить жену. Он посмотрел на салат, к которому она едва притронулась, и на жалкие капли вина, оставшиеся в бутылке. Если они будут продолжать в том же духе — пить за обедом с такой скоростью, к которой ни один из них не привык, тем более на пустой желудок, — их обоих просто придется выносить из ресторана!
— Ты не голодна? — осведомился он. Анна отрицательно покачала головой:
— Нет.
— Хорошо! — Он поднялся и решительно протянул ей руку. — Пошли!
— Куда мы идем?
— Увидишь, — коротко ответил Тод, беря ее за руку.
Анна заметила, как он что-то тихо сказал на ухо метрдотелю, а затем они внезапно очутились на улице, под отрезвляющим серым дождем. Тод поймал такси и втолкнул ее в машину.
— В Сохо, пожалуйста, — крикнул он.
— Сохо? Тод, о чем ты говоришь?..
— Молчи! — Он яростно поцеловал ее.
Вот так он не целовал меня тысячу лет, озадаченно думала Анна. Даже вчера на диване. Не с таким пылом, граничащим с отчаянием. Как будто он никак не мог ею насытиться. И сознание того, что они находятся на заднем сиденье такси и водитель наверняка наблюдает за ними в зеркальце заднего вида, придавало ситуации такую пикантность, что дрожь пробежала по ее телу.
— Тод! — задыхаясь, прошептала она, почувствовав, как его рука дотронулась до ее напрягшейся груди, натянувшей мягкий бледно-желтый свитер. — Нас могут увидеть!