Или, например, Рэйчел Прайд. Солджер перевел взгляд на смуглолицую женщину, что-то озабоченно выяснявшую у Марии Кри. Маленькая воровка из бедного сингапурского квартала, дитя всех цветных наций, умудрившаяся обворовать кого-то из шпионов базы. Это было начало. Дальше — обучение, и первое задание, погубившее все. Историей Рэйчел стал Эвэлн Лакс, а она стала его историей.
Мария Кри, глава аналитического отдела. Знойная испанка с взрывным характером, обузданным годами подчинения и слежкой за людьми, любительница молоденьких мальчиков, злобная стерва, вечно конкурирующая с Доусоном. Серый кардинал, лейтмотивом проходящий через все истории базы, начиная малышами-сиротками, заканчивая директором Кейджем. Солджер знал, по какому критерию курсантов на самом деле отбирают в аналитики. В конечном счете, важен не ум, знание людей или умение просчитывать ситуацию на десять ходов вперед. Важно уметь остаться человеком и не сойти с ума, забираясь глубоко в головы других людей, посылая целый отряд на верную смерть, потому что того требует разработанный план. Поэтому Гувер не взяли в аналитики, и она знала, почему. Мерида, вечный спутник, друг детства, зачинщик всех его неприятностей. Расставаться с ней было невыносимо больно.
Солджер задумался, какова его история. Вряд ли она началась тогда, когда его вызвал Доусон и передал в ведомство Марии Кри, быстро объяснившей, как ему втереться в доверие к Мак-Гинти. Пришлось делать вещи настолько ужасные, что Солджеру порой казалось, он свихнется и станет как сам Трой. И как на него смотрела Куколка. Она его понимала. А он ее нет. Но все это было только подготовкой, а его настоящая история только начиналась. Довольно банальная история о друге, ставшем врагом. Супермен и Лекс Лутер, Брюс Уиллис и Сэмюэл Ли Джексон, Магнето и Чарльз Ксавье, Росомаха и Серебряный Самурай, директор Кейдж и Стефан Моритц. Банальная история, но переживать ее оттого было не легче. И поделиться не с кем, у аналитиков нет друзей, которых однажды придется отправить на смерть.
Стивен почувствовал, что у него сейчас взорвется голова от всех этих мыслей, которые ему, в принципе, были даже не свойственны, как будто он был антенной, улавливающей чужое настроение. Солджер встал, махнул рукой на вопросительный взгляд Татьяны и прошел к холодильнику, занявшись более актуальным и разрешимым вопросом: какую воду выбрать, с газом или без.
У холодильника уже стоял агент Дантон, долго и скептически выбирая напитки, качая головой и презрительно хмыкая. Стив вдруг с изумлением отметил, что он перерос «настоящего» агента.
— Чего? — Поинтересовался Дантон, увидев, как курсант на него пялится.
— Простите, сэр. — Смутился Солджер. — Я… давно вас не видел…
— Приятно, конечно, что ты по мне скучал. — Дантон наконец определился с напитком и вытащил жестяную банку. — Но ты это брось. Я стойкий гетеросексуал и не склонен к экспериментам. Но если бы вдруг решил сменить ориентацию, уверяю тебя, это был бы ты.
Мистер Джо Дантон, предмет обсуждения всей базы, с годами не менялся. Точно в таких же выражениях он изъяснялся, когда однажды зашел к ним, еще детям, за своей тогдашней девушкой, мисс Маккормик. Сейчас мисс уже давно не было на базе, уволилась, не выдержав работы со специфическими детьми. Только теперь Солджер посмотрел на него по-другому, как на потенциального соперника, прикидывая его возможности, и со смутной завистью понял, что до агента Купидона ему еще расти и расти.
— Слушай… — Спросил его Дантон уже иным тоном, — ты детство помнишь?
— Да, сэр. — Озадаченно ответил Солджер, вновь почувствовав себя маленьким Стиви.
— С какого момента?
— Не могу знать, сэр.
— Ну что, например, самое раннее? — Пытал его Дантон, прищурив серые глаза и неспешно отхлебывая газировку.
Курсант честно попытался вспомнить, но у него ничего не вышло. Солджер не мог четко сказать, какое из детских воспоминаний было раньше, все они сливались во что-то общее, и были связаны с Меридой, базой, тренировками, учебой. А потом, прямо перед плановой поездкой в город, в одну из патронажных тюрем, его вызвал Доусон, в пять минут объяснил задание, и детство кончилось.
— Я не знаю, сэр, простите, сэр.
Дантон поморщился.
— А меня помнишь?
— Да, сэр, конечно, сэр.
Солджер улыбнулся, не выдержав. Не помнить безбашенного снайпера было невозможно, он был такой же частью его агентской жизни, как запах пота, военные ботинки, марши и тренировки.
— И что ты помнишь? — Поколебавшись, уточнил Джо.