Кадет Биглер, устремив глаза на карту и сравнивая имевшиеся на ней знаки
с местностью, осторожно продвигался вперед, хотя ему было совершенно
неясно, куда ему надо было выйти и где он должен встретить русских. Во
всяком случае, он знал, что ему поручили серьезную задачу, и старался
выполнить ее так, чтобы получить за нее отличие. Зорко поглядывая по
сторонам, он бодро шагал во главе своей маленькой армии, подгоняя солдат
и с нетерпением ожидая появления неприятеля, чтобы немедленно послать в
свой батальон донесение, что можно начинать бой.
В небольшом расстоянии от кадета Биглера выступал для связи Швейк с
другим солдатом, который, соскучившись в одиночестве, нарочно подождал
Швейка и приветствовал его следующими словами: – Вдвоем то нам будет легче идти и защищаться, если кто на нас нападет и
вздумает ограбить. Тут, брат, такие дремучие леса, что только
разбойникам Бабинским в них и жить. Винтовка то у тебя заряжена? На
кадета и на товарищей впереди рассчитывать нечего. Они идут себе вперед, и на нас даже и не оглянутся. Ну, да заблудиться здесь, пожалуй, трудно.
Ведь одна эта тропинка тут только и есть.
– Нет, винтовки я не зарядил, – вразумительно ответил Швейк, – потому
что с заряженными винтовками, знаешь, шутки плохи. Возьмешь это ее в
руки, поиграешь, и вдруг – бац! весь заряд у тебя в брюхе. Правильно
говорил подпоручик Фреммлер, когда я служил в Будейовице: «Магазинная
винтовка Манлихера образца 1895 года самая лучшая в мире, а если кто
после учения забудет в ней патрон, то я ему все зубы выбью!» Ну, а
заблудиться ты везде можешь, даже в Праге. Вот, например, знал я одного
человека, по фамилии Галда; он работал литейщиком на заводе Рингхофера в
Праге и жил возле таможни. В Бубне у него была одна знакомая, с которой
он ходил в «Кутилек» в Бельведере танцовать приличные танцы – это
потому, что в «Кутилеке» на стене было объявление: «Просят танцовать
только прилично!» А однажды он там хватил лишнего, поссорился со своей
барышней и пошел один домой. Дошел он до Венцеславой площади и
спрашивает полицейского, как дойти до Смихова. Тот ему все растолковал и
сказал: «Идите все прямо по рельсам». Ну, Галда и пошел себе прямо по
рельсам; шел, шел, пока не выбился из сил и не присел на минутку
отдохнуть. Вдруг кто то расталкивает его и тащит за шиворот; он
раскрывает глаза и видит перед собой железнодорожного сторожа, который
ему кричит: «Сходите прочь отсюда! Или хотите под поезд попасть?» И
только тут Галда заметил, что заблудился; было уже утро, а он сидел на
железнодорожной насыпи за станцией Винограды, и физиономия у него была, повреждена, когда он свалился с откоса недалеко от Нуслей. По только мне
кажется, что никто не идет ни перед нами, ни за нами.
Так оно и было: кадет Биглер, следуя карте, свернул по тропинке вправо, а батальон, как мы знаем, тоже изменил свое первоначальное направление.
У спутника Швейка сердце упало в пятки.
– Вот видишь, болван! Ты тут лясы точишь, а мы тем временем и
заблудились. Давай, вернемся к артиллеристам на полянку; сейчас, вероятно, время обеденное, и они нас чем нибудь покормят.
– Разумеется, одни мы не можем воевать, а должны с кем нибудь
соединиться, – согласился Швейк, и они повернули назад.
Командиром полубатареи был молоденький поручик, к счастью – чех. Когда
Швейк, доложил ему, что они держали связь 6 го батальона 91 го пехотного
полка, но потеряли свой авангард и далее батальон, он расхохотался.
– Постой, ребята, это вам так не пройдет, – воскликнул он. – Где же вы
околачивались, а? Не знаю, проходил ли тут ваш батальон; мы здесь с
самого утра, а за это время тут прошло бог знает сколько воинских
частей. Иисус Мария! Ну и молодцы ребята! Несут службу связи при
наступлении на неприятеля, а сами изволят заблудиться! Ведь вас же за
это расстреляют!
– Так что, дозвольте доложить, господин поручик – взял слово Швейк, –что мы вполне сознаем серьезность положения. Потому что для солдата это
не пустяки, если он отобьется на походе от своей части. Ведь солдат
должен всегда думать, как больше всего принести пользы своему полку и
покрыть новой славой его знамя. Когда я служил на действительной, господин поручик, у нас был один капитан, но фамилии Мурчек; он был
горбатым, но служил шпионом в Сербии, и за это его произвели в капитаны.
Так вот этот самый капитан Мурчек каждый раз, когда бывали большие
маневры, приказывал накладывать каждому нижнему чину в ранец по двести