Выбрать главу

— Простите, сударь, не вы ли агент из банка «Славия», по фамилии Пуркрабек?

Но ввиду того, что лысый господин не удостоил его ответом, Швейк обратился к поручику:

— Осмелюсь доложить, господин поручик, я читал однажды в газетах, что у нормального человека должно быть на голове в среднем от шестидесяти до семидесяти тысяч волос и что обыкновенно черные волосы бывают более редкими, на что указывает целый ряд примеров… Один фельдшер, — продолжал он неумолимо, — говорил в кофейне у «Шпирека», что вьшадение волос обусловлено сильным душевным потрясением, пережитым в утробной жизни, в период первых шести недель после зачатия…

Тут произошло нечто ужасное. Лысый господин набросился на Швейка, взвизгнув:

— Marsch heraus Sie, Schweinkerl![2].

и поддал его ногой так, что Швейк вылетел в коридор. Затем лысый господин вернулся в купе и преподнес поручику небольшой сюрприз: он назвал ему себя.

Швейк, слегка ошибся: лысый субъект не был агентом из банка «Славия» по фамилии Пуркрабек, а был всего-навсего генерал-майор фон Шварцбург. Генерал-майор совершал инспекционную поездку по гарнизонам и в данный момент готовился нагрянуть на Будейовицы.

Это был самый страшный из всех генералов-инспекторов, когда-либо рождавшихся под луной. Найдя где-либо непорядок, он заводил с начальником гарнизона такого рода, разговор:

— Револьвер у вас есть?

— Есть.

— Карошо. На вашем месте я бы знал, что с ним делать. Это не карнизон, а стадо свиней!

И действительно, то тут, то там, где он проезжал со своей инспекцией, кто-нибудь стрелялся.

В таких случаях генерал фон Шварцбург с удовлетворением констатировал:

— Правильно! Это настоящий солдат!

Казалось, что ему было не по сердцу, когда после его ревизии хоть кто-нибудь оставался в живых. Кроме того он страдал манией переводить офицеров на самые скверные места. Достаточно было пустяка, чтобы офицер распрощался со всем гарнизоном и был отправлен на черногорскую границу или к каким-нибудь безнадежным пьяницам в грязную галицийскую дыру.

— Господин поручик, — спросил генерал, — в каком военном училище вы обучались?

— В пражском.

— Итак, вы обучались в военном училище и не знаете, что, во-первых, офицер является ответственным за своего подчиненного? Недурно. Во-вторых, вы обходитесь со своим денщиком словно с приятелем. Допускаете, чтобы он говорил, не будучи спрошен. Еще лучше! В-третьих, вы разрешаете ему оскорблять ваше начальство. Вот это лучше всего! Из всего этого я делаю некоторые выводы… Как ваша фамилия, господин поручик?

— Лукаш.

— Какого полка?

— Я служил…

— Благодарю вас. Речь идет не о том, где вы служили. Я желаю знать, где вы служите теперь?

— В 91-м пехотном полку, господин генерал-майор… Меня перевели…

— Вас перевели? И отлично сделали. Вам будет очень невредно вместе с 91-м полком отправиться взглянуть на военные действия.

— Приказание об этом мною уже получено, господин генерал-майор.

Тут генерал-майор разразился небольшой лекцией о том, что по его наблюдениям офицеры стали за последнее время говорить с подчиненными в товарищеском тоне и что он в этом видит опасный уклон в сторону развития разного рода демократических принципов. Солдат должен бояться своего начальства и дрожать перед ним, а офицер не должен подпускать к себе рядового ближе чем на десять шагов и не должен позволять нижним чинам размышлять самостоятельно, наконец вообще думать. Увы! многие этого не понимают или не хотят понять, и в том-то и заключается роковая ошибка последних лет. Раньше команда боялась начальства, как огня, а теперь… — Генерал-майор только рукой махнул, — …а теперь большинство офицеров няньчатся со своими солдатами. Вот что я хотел сказать.

Генерал-майор опять углубился в чтение газеты.

Поручик Лукаш, бледный, вышел в коридор рассчитаться со Швейком. Тот стоял у окна с блаженным и довольным лицом, лицом одномесячного ребенка, который досыта насосался и сладко спит.

Поручик кивнул Швейку, чтобы тот вошел в соседнее пустое купе. Затем он вошел вслед за Швейком и запер за собою дверь.

— Швейк, — сказал он торжественно, — наконец-то пришел момент, когда вы получите от меня пару оплеух, каких свет еще не видывал! Как вы смели приставать к этому господину! Знаете, кто он? Это генерал фон Шварцбург!

Швейк принял вид оскорбленной добродетели:

вернуться

2

Вон отсюда, свинья!