-Ваше высочество! В тот день, когда мой король не будет больше нуждаться во мне, я встану на колени пред вашим высочеством и скажу: "Мне не нужно ни замков, ни лесов, ни пашен, ни лугов. Дайте мне лишь такую службу, где бы я мог с пользой пролить всю свою кровь за благо вашего высочества!"
У герцогини вырвался скорбный возглас.
-Ну что же,- грустно сказала она,- уезжайте! Уезжайте и никогда более не возвращайтесь сюда! Но сначала дайте мне клятву, что для всего остального мира то, что произошло здесь будет лишь сном.
-Райским сном, герцогиня!
Анна дала ему для поцелуя руку, он преклонил пред ней колено.
-Уезжайте! - повторила она.- Я вижу, нам суждено стать врагами!
-Прощайте, ваше высочество,- со скорбно бьющимся сердцем ответил Лагир.- Бог милосерд. Он, быть может, позволит чтобы наступил день, когда я получу возможность умереть за вас!
С этими словами красавец гасконец ушел.
-Боже мой. Боже мой! - простонала Анна Лотарингская.Четыре храбрых, красивых, благородных юноши любят меня до фанатизма, готовы в любой момент пролить за меня всю кровь, а мое сердце остается равнодушным к ним... Между тем когда этот искатель приключений ушел, мне показалось, будто вместе с ним у меня оторвалось что-то от сердца!
Слеза молчаливой скорби жемчужиной выступила на глазах герцогини, повисла на пушистых ресницах и медленно скатилась по щеке.
А Лагир тем временем с бешеной скоростью мчался в Париж. Прибыв туда, он направился прямо в Лувр, в комнаты Ноэ.
-Ну, что? - спросил его Амори.
-Я дрался с Львом и положил его на месте!
-Он умер?
-Вроде этого!
-Славное дельце!
-Кроме того, я нашел средство уладить дело с клятвой.
-Каким образом?
-Это мой секрет, и, прошу тебя, не старайся проникнуть в него. Кроме того, помни: прошлое должно умереть навсегда такова цена моего освобождения от клятвы! Во всяком случае, с тебя достаточно знать, что отныне моя шпага всецело в распоряжении нашего короля!
-Браво!
-Только помни вот еще что: если ты задумаешь какую-нибудь скверную проделку против герцогини, то для выполнения ее выбирай себе других помощников, а не меня!
Ноэ не успел ответить на эту фразу, как в дверь постучались, и сейчас же показалась хорошенькая головка пронырливой Нанси.
-Наваррский король должен сегодня же собраться в путь, или это, может, никогда не удастся ему! - сказала она.
-Почему?
-Рене в Лувре! Ноэ нахмурился.
-Я согласен с тобой, милочка,- сказал он,- парижский воздух становится вреден для нас! Наступает время сбора винограда, и нам было бы лучше заняться осмотром бродильных чанов!
-Аминь! - торжественно сказал Лагир.
XXIX
Мы оставили Рене в монастыре на попечении монахов. После того как монастырский врач сделал ему перевязку и дал успокоительное питье, Рене сносно проспал ночь и на следующее утро проснулся в значительной степени бодрым.
Аббат, придя навестить его утром, спросил:
-Ну, как вы себя чувствуете?
-Значительно лучше,- ответил Рене.
-Могли ли бы вы встать с постели?
-Мне кажется - да!
По приказанию аббата монахи одели Рене. Ему дали поесть и угостили парой стаканов старого вина, от которого кровь быстрее забегала по жилам раненого. Когда Рене кончил есть, ему принесли монашеское платье.
-Это зачем? - спросил он.
-Вы отправитесь в Париж!
Рене поспешно надел монашеские одежды и глубоко надвинул на глаза капюшон. В те времена монашеская одежда служила лучшей защитой, так как сам начальник полиции не осмелился бы приподнять капюшон, даже если бы и имел достоверные основания предполагать, что под этим капюшоном скрывается голова присяжного разбойника. Поэтому Рене чувствовал себя сравнительно спокойно в этом одеянии.
Когда с маскарадом было кончено, монахи вывели Флорентинца - берег Сены и посадили в лодку; она быстро поплыла по течению. Путники остановились в самом центре, почти у Шатле, вид которого вызвал у Рене жуткую дрожь. Выйдя на берег, монахи повели Рене на улицу Ренар-Сен-Савер, а там сдали его с рук на руки Ла-Шенею, тайному агенту герцогов Лотарингских. Ла-Шеней с низкими поклонами провел Рене в большой зал. "Где я?" -думал парфюмер, дико озираясь по сторонам. Вдруг одна из дверей открылась, и на пороге показался высокий мужчина.
-Ваше высочество! - с удивлением вскрикнул Флорентинец.
Это был в самом деле Генрих Гиз.
-Здравствуй, Рене! - сказал он.- Известно ли тебе, что это я спас тебя?
-Ах, ваше высочество! - ответил Рене.- Я должен был с самого начала знать, что больше никто не мог бы сделать это!
-Я был в долгу перед тобой и хотел погасить этот долг! сказал герцог.- Кроме того, ты нужен мне!
-О, ваше высочество, я догадываюсь, что у нас одни и те же враги! - сказал Флорентинец с мрачной ненавистью.
-Да,- ответил Гиз,- по-видимому, это так. Могу ли я рассчитывать на тебя?
-Вполне, ваше высочество!
-Ну так слушай! Я заключил союз с королевой Екатериной! Если ты присоединишься к нам, то мы втроем составим такую силу, которая раздавит наваррского короля. Но королева иной раз склонна к излишней медлительности. Я вернул тебе жизнь и вправе рассчитывать на твою помощь. Так помни же: в тех случаях, когда королева будет колебаться, ты должен толкать ее вперед!
-Положитесь на меня, ваше высочество!
-Да, я положусь на тебя, Рене, потому что тебе невыгодно будет предать меня! Люди, которые так отважно вырвали тебя из лап палача и теперь ворчат, что я заставил их сделать дурное дело, жестоко накажут тебя за первую же попытку изменить! Ты видел их в работе и должен знать, на что они способны! Ну, теперь ты предупрежден и можешь идти в Лувр. Королева ждет тебя. Помни же, я рассчитываю на тебя!
Рене с низкими поклонами пошел к двери.
Герцог, смотря ему вслед, пробормотал:
-Двадцать четыре без пятнадцати будет девять. Значит, у меня только девять дней, и нельзя терять время.