Крик энтузиазма покрыл слова герцогини. Поблагодарив кивком головы за выраженные ей чувства, она продолжала:
-Но вас четверо, и я не могу любить вас всех страстной любовью. Зато я хочу любить вас любовью нежной сестры, чтобы превратить вас из злобных соперников в любящих братьев. Я хочу объединить вас одним знаменем, одной целью, одним служением великому делу!
Все четверо с недоумением переглянулись.
-Господа,- продолжала герцогиня,- у Франции вместо настоящего короля на престоле сидит какая-то жалкая тень, лишь унижающая Францию и королевское величие. Я хочу дать Франции настоящего короля, и этим королем будет мой брат - Генрих Гиз, а люди, которым я хочу поручить, доверить это гигантское дело, это вы, господа! - При этих словах все четверо горделиво приосанились. Герцогиня закончила: - В тот день, когда мой брат Генрих Гиз будет венчан на царство короной французских королей, вы кинете между собой жребий, и победитель станет мужем Анны Лотарингской, герцогини де Монпансье.
Все четверо подняли руки и дрожащим голосом принесли, обращаясь к распятию, которое держала в руках Анна, нижеследующую клятву:
-Мы клянемся пожертвовать всей своей жизнью и пролить в случае надобности всю свою кровь до последней капли за Генриха Лотарингского, герцога Гиза, который должен стать королем Франции!
-Так за дело же, господа! - воскликнула герцогиня, голубые глаза которой метали молнии.
V
-Да что же это такое?- сердито пробормотал Маликан, сидя теплым августовским утром на пороге своего кабачка.- Что же это за порядки, позвольте вас спросить? Когда швейцарцы находятся на страже в Лувре, герцог Крильон приказывает запирать вес ворота и калитки, а раз все луврские ворота и калитки заперты, как же будут швейцарцы ходить к Маликану за стаканчиком-другим вина? А если они это не будут делать, то, позвольте вас спросить, чем же будет жить старик Маликан? Правда, я сделал из Миетты важную даму, но... но сам я все же завишу от своего ремесла! И как на грех даже и со стороны-то нет ни одного клиента!
Сжалилась ли судьба на сетования старого беарнца, или, наоборот, она хотела показать ему, насколько преждевременны подобные сетования, только в этот момент по деревянному настилу прозвучали лошадиные копыта, и кабатчик увидел всадника, направлявшегося к его заведению. Этим всадником был юный Рауль, красавец паж Рауль, сумевший, как говорили в Лувре, серьезно затронуть непобедимое доселе сердечко красавицы, насмешницы и интриганки Нанси.
Рауль возвращался из Гаскони. Женившись на Миетте, наш старый приятель Амори де Ноэ почему-то почувствовал непреодолимую потребность совершить вместе с молодой женой путешествие по Наварре и, отправившись туда, взял с собой и пажа Рауля. Зачем? Это оставалось в секрете между ним, Генрихом Наваррским и Нанси. Даже сам Маликан не был посвящен в это: он знал лишь, что Рауль сопровождал чету новобрачных в ее путешествии.
-Ба, месье Рауль! - радостно воскликнул старый кабатчик, обрадованный тем, что может узнать что-нибудь о племяннице.- Вы возвращаетесь из дальнего пути?
-Ну, ты это видишь по пыли, которая покрывает мою одежду! - ответил юноша, соскакивая с лошади.- Здравствуй, Маликан! Дай мне, пожалуйста, стакан вина!.Я просто умираю от жажды!
-Войдите, месье Рауль!
Паж привязал лошадь к одному из железных колец, приделанных с этой целью у наружной стены, и вошел в кабачок.
-Вы из Наварры? - спросил Маликан.
-Прямым путем!
-А Миетту вы видели?
-Я расстался с нею неделю тому назад.
-Как поживает господин де Ноэ?
-Пять дней тому назад, когда я покинул его, он чувствовал себя совсем хорошо.
-То есть как это? - с негодованием сказал Маликан.- Разве господин де Ноэ уже покинул свою жену?
-О, всего только на несколько дней!
-Уж не разлюбил ли он ее? - продолжал спрашивать кабатчик, нахмурившись.
Рауль искренне расхохотался, а затем сказал:
-Успокойся! Господин де Ноэ обожает свою жену не меньше прежнего, но ему было необходимо совершить какую-то поездку. Куда и зачем - этого я не знаю, и будет лучше, если ты даже не станешь расспрашивать меня об этом. Зато я надеюсь, что ты посвятишь меня во все, что произошло в это время в Париже!
Маликан взял Рауля за руку и подвел его к двери кабачка, после чего сказал, показывая на одно из окон верхнего этажа Лувра, в котором смутным пятном виднелась какая-то женская головка:
-Смотрите, если у вас зрение так же остро, как у старика Маликана, то вы узнаете в этой даме мадемуазель Нанси, ту самую, которая сумеет лучше меня, старика, посвятить вас во все происшедшее! Знаете ли,- прибавил он, хитро подмигивая правым глазом,- мы, мужчины, никогда не сравнимся в осведомленности с женщинами!
Неизвестно, обладал ли Рауль таким же острым зрением, как Маликан, или любовь является лучшим биноклем, но он сейчас же узнал белокурую Нанси, и сердце у него забилось.
-Ты прав! - сказал он, поспешно отвязывая лошадь.- Нанси должна знать многое, чего не знаешь ты!