Андрей Саломатов
Похождение Дункеля
Робота звали Дункель. Таким странным именем его наградил хозяин — художник Сергей Пешкин. Долгими зимними вечерами Пешкин любил читать шпионские романы. В одной из таких книг Сергей вычитал фамилию разведчика, и она ему понравилась. Когда художник купил себе простого помощника по хозяйству, он дал ему это шпионское имя — Дункель.
Сергей Пешкин целыми днями стоял у мольберта и писал картины. С раннего утра он включал музыку и полностью погружался в работу. Дункель это время проводил за чтением книг или мечтал о приключениях. Он часто представлял себе далёкую Индию с её древними храмами и дикими джунглями, в которых водятся тигры и слоны. Но иногда Сергей всё же прерывал его мечтания и давал поручения: сходить в магазин или пропылесосить квартиру. Правда, художник сразу забывал об этом. Когда робот говорил, что всё сделал, Пешкин оборачивался и рассеянно отвечал ему фразой из шпионского романа: «Спокойно, Дункель, вы арестованы!»
Дункель любил стоять за спиной у хозяина и наблюдать, как Пешкин точным движением кисти наносит на холст мазок за мазком. Как постепенно на грунтованном холсте появляются человеческие фигуры и деревья, дома и автомобили. Иногда робот давал художнику советы, говорил: «вон там добавь красненького» или «дерево подправь, а то кривое получилось». Но Сергей так уходил в работу, что совершенно не замечал Дункеля. Он вспоминал о помощнике, только когда за окном садилось солнце, и приходилось включать электрический свет. Тогда Пешкин откладывал кисти, вытирал руки разноцветной от красок тряпкой и говорил:
— Давай, Дункель, дуй к плите, готовь ужин. А то я умру с голоду.
— Из чего готовить? — частенько спрашивал робот. Простояв весь день за спиной у хозяина, он забывал сходить в магазин.
— Что есть, из того и готовь,— рассматривая незавершённую картину, отвечал Пешкин.
— Есть луковица, чеснок, кетчуп, горчица, чёрный перец, соль, лавровый лист..,— начинал перечислять Дункель.
— Ты опять весь день пробездельничал,— поморщившись, говорил Сергей.— Марш в магазин за продуктами! А завтра я всерьёз займусь твоим воспитанием.
Но приходило завтра, затем послезавтра, и всё повторялось. Пешкину было не до робота, Дункеля это устраивало, и в доме у художника царили мир и благодушие.
По утрам робот готовил хозяину завтраки. Он очень старался, и всё равно получалось невкусно. Пешкин съедал стряпню Дункеля и не замечал, из чего она приготовлена. Но иногда художник вдруг начинал капризничать:
— Спокойно, Дункель, я раскусил тебя. Ты хочешь меня отравить. Что за гадость ты приготовил?
— Это? — задумывался робот.— Это, скорее всего, рагу.
— Сам вижу, что не пельмени и не шашлык. Из чего рагу? — продолжал допытываться Сергей.
— Из всего,— честно отвечал Дункель.
— Я был прав, когда назвал тебя Дункелем,— глядя в тарелку, печально говорил художник.— Ты самый настоящий злодей, вредитель и отравитель. В какой кулинарной книжке ты вычитал, что селёдку и колбасу можно жарить с яблоками и огурцами? И кто тебе сказал, что эта отрава называется рагу?
— Вчера ты ел то же самое,— невозмутимо отвечал Дункель.
— Вчера я не заметил, потому что обдумывал будущую картину,— мрачно произносил Пешкин.
— Мог бы и сегодня что-нибудь обдумать,— отвечал робот.— Глядишь, и понравилось бы.
Чаще всего это заканчивалось тем, что Дункель шёл в магазин и покупал консервы.
А как-то перед Рождеством робот решил побаловать хозяина и зажарить на праздник гуся с яблоками. Как это делается, Дункель прочитал в Интернете. Он купил огромную, как страус, ощипанную птицу и два килограмма яблок. Весь вечер робот колдовал у плиты, следил, чтобы птица покрылась аппетитной корочкой и нигде не пригорела. Когда гусь был готов, Дункель достал большое овальное блюдо, красиво уложил на нём гуся, украсил свежей зеленью и сел дожидаться Сергея. Но пришёл вечер, затем ночь, а никто его так и не позвал. Тогда робот вошёл в мастерскую и увидел, что там никого нет.
Три дня Дункель просидел рядом с рождественским гусем. Он представлял, как в кухню войдёт Сергей, увидит угощение и скажет: «Спокойно, Дункель, твой жареный гусь — произведение искусства. Ты настоящий художник, Дункель». Но всё произошло иначе. На четвёртый день Пешкин вернулся из гостей и сразу отправился работать. Робот вошёл к нему в мастерскую, поздоровался и сказал:
— Ты не предупредил, что уходишь в гости, а я приготовил тебе рождественского гуся.
— Когда? — не поворачивая головы, спросил Пешкин.