Я улыбнулся Дросе и ее суетливым мыслям.
Все люди, пусть даже у них растут кроличьи уши, как стеклышки - просты и прозрачны.
Вовсе не от тревоги Дрося стопорила процесс. Какая уж тут тревога, когда не больше четверти часа назад она баюкала в ладошке мой член. Только любопытство и нежелание показать свою доступность. Все-таки те же четверть часа назад Дрося заявляла, что девица. Теперь приходится ломаться.
Я прочистил горло и произнес возвышенно, будто сектант-евангелист:
— Будь спокойна, дева. Ты в надежных руках, Дрося-Кося, — сказал я, вынимая ее титанические груди из тесной обертки сарафана. — Я — Мин, бог любви и желания. Бог страсти и жара в чреслах. Оружие мое — да, на него сейчас ты смотришь и облизываешься — не забирает, а дарует жизнь. Сегодня день моего рождения в вашем мире, поэтому лицезришь ты меня нагим. И честь тебе досталась немалая — стать первым моим последователем. Соверши со мной обряд зачатия и обрети благословение.
— Но я не могу, — хихикнула полуголая Дрося. Ее белые полушария с бурыми торчащими от возбуждения сосками колыхались, как густые облака. — Мне батюшка запрещает до свадьбы.
Моя улыбка стала шире. Поглаживая одной рукой мягкий шар, другой я продолжил расстёгивать пуговицы сарафана на твердом животе.
— Так в чем дело? На свете столько видов брака. Давай выберем самый удобный. К примеру, девадаси.
— Что есмь?
— В одном из народов моего прошлого мира девадаси — девочки, с рождения посвященные богу. Как будто замужем за ним.
— Ой, не надо за бога! Вдруг убиет, если не понравлюсь, — замахала руками Дрося. — За бога я боюсь!
— Так я то и есть бог. За меня же не боишься?
— За тебя не боюсь, — задумчивая морщинка рассекла загорелый лобик девушки. — Ты — вот какой щупленький и слабенький, ладошкой как комара прибить раз плюнуть. А за бога боюсь.
Я пожал плечами. Как раз дала о себе знать оставшаяся у меня сила, о которой говорила синигами. Выражался этот талант в способности видеть у людей ауры влечения. Сейчас вокруг ушек Дроси пульсировала алая корона — двенадцать клиновидных зубцов на обруче. Указывающий в мою сторону зубец горел ярче прочих, словно вкрапленный рубин. Сомнений нет: Дрося хочет меня. Ей по нутру именно щуплые и слабые, они понятны в отличие от странных богов с их неясным всемогуществом.
— Ну, тогда остается никах-мут’а, — сказал я, отбрасывая сарафан в сторону.- Брак для удовольствия, шииты придумали. Продлится он ровно столько, сколько мы захотим, — я взглянул на поднимающееся солнце. — Думаю, к вечеру разведемся.
Внимательно слушая меня, Дрося стягивала подъюбник с ягодиц.
— А коли так, — просто сказала она, — то постелю холстину.
Подьюбник белым лебедем спорхнул на сено
Пока она распрямляла на сене холстину, вытащенную из корзины, белый выпуклый зад призывно покачивался передо мной. Вдруг я подумал: какого пустынного демона жду? Схватил ягодицы и воткнул член в Дросю. И не прогадал: влагалище уже хлюпало, как сырая губка. Вся промежность блестела от смазки, она стекала даже на бедра. Бедная девочка, стоило же мучиться?
Вот теперь тебе хорошо, вот теперь я слышу, как ты довольно постанываешь, раскачиваясь на моем жезле.
И да, девственностью здесь и не пахло.
— На меня накатывает, ох...давно уже хочу...
— Зачем же терпела, дуреха?
— Вот потому что и дуреха... Ляпнула, что еще в девках, а потом боялась, вдруг врушей обзовешь...Быстрее...быстрее...ой, опять подкатывает...ты в самом деле бог....
Ясная цель, как путеводная нить, вела меня внутрь узкой дырочки, заставляла вколачивать жезл как можно глубже, тянуться к самой матке. Мне нужно соблазнить эту девушку, вытрахать так, чтобы сперма кипела в ней до самых ушек. Сделать своей первой верующей. И тогда моя божественная сущность закрепится в новом мире, оттеснит печать в облаке веры. В каком-то смысле все боги паразиты. Но мой паразитизм дарит удовольствие.
Лоно Дроси бурлило как гейзер. Осторожно, нежно мои пальцы мяли ее вытянутые ушные раковины. Через влагалище в головке члена отдавался бешеный стук юного сердца.
— Я кончаю...кончаю, — разносился над красными лугами крик девушки с кроличьими ушами, — ой...снова...боже...
Я потянул ее за плечи к себе и шепнул в ухо:
— Молись.
— Боженька, — взвизгнула Дрося. — Кончаю.
Я чувствовал, что сам вот-вот не выдержу. Надо срочно прерваться. Мои далеко не божественные силы отстают от моего гигантского желания. Сейчас это остро ощущалось. Хотелось столько всего испробовать с девочкой-кроликом, но мои надпочечники и половые железы не производят столько андрогенов. Пока.