— В мае китайцы будут здесь, — сказал он, откинувшись на спинку кресла. — Берётесь или нет?
— Естественно, берёмся, — сказал бывший директор коптильного цеха, волею судьбы превратившийся в строителя. — А почему бы и нет? Пусть на май китайцы пакуют чемоданы.
И он зевнул, прикрывая рот ладонью, в то время как его коллеги смотрели на директора круглыми от ужаса глазами. Уже в коридоре между ними завязалась перепалка. Тома и Толик не понимали, как можно сделать реконструкцию девятиэтажки в два месяца, а Берлянчик не понимал, как можно отказаться от объекта, который сулит большие деньги.
— Зря вы согласились на эти сроки, — кипятился Толик.
— Это нереально! — вторила ему Тома.
— Друзья мои, деньги любят нереальности. Это основной закон для тех, кто ими дорожит. Если всё было бы просто, все были бы Рокфеллеры, но, увы, их сегодня единицы.
— Но это авантюра! Директор с первых дней увидит правду и решит, что мы просто аферисты.
— Молодой человек, — сухо возразил Берлянчик, — вас не должно это касаться...
— Как так?
— Мой вам совет: никогда не думайте за заказчиков. Во-первых, это всегда не то, о чём они думают на самом деле, а кроме того, вы делаете два ненужных дела сразу: думаете за себя и за партнёра. Впрочем, если вы хотите продать «Вольво» и вернуться к театральным гастролям, я не возражаю. Я найду другого прораба.
Упоминание о «Вольво» и театре смягчило сердце строптивого прораба и он нехотя кивнул головой.
В течение недели общежитие ободрали, как липку: сорвали обои, полы, оконные рамы, трубы, сняли унитазы и отливы и оставили голый остов, обдуваемый семи ветрами. Директор был приятно удивлён темпами строительства.
Но тут грянул гром.
Прораб Толик, который остро ревновал свою любовницу к Берлянчику, ушёл в другую фирму, забрав Тому и почти всех рабочих.
Таким образом, приехав однажды на стройку, Берлянчик застал голый остов общежития с пустыми глазницами окон и мёртвую тишину.
Это отнюдь не обескуражило Берлянчика. Он сознавал долю своей вины в мотивах поведения прораба, но нисколько не сожалел об этом, так как считал, что любовные радости имеют божественное начало и не подлежат никаким сомнениям или самоедству — их надо принимать безоговорочно вместе с теми неприятностями, которые обычно следуют за ними. Кроме того, есть люди, которые чувствуют себя вполне комфортно только в экстремальных ситуациях. Берлянчик принадлежал именно к такой категории людей.
Он умел, как кошка, быстро стать на ноги, находясь в перевёрнутом состоянии, и в любой, казалось бы, безвыходной ситуации мобилизовать усилия в единственном верном направлении. «Велосипед, — говорил он себе в подобные минуты, — устойчив только на ходу!»
Он тут же созвал учредителей «Бума» и объяснил им ситуацию. Петя Димович сразу заявил, что он сидел в одной камере с неким Белохвостовым, который сейчас крупный милицейский чин, и предложил устроить Толику разгромную проверку. Газецкий предпочёл обратиться за помощью к бандитам. Гаррик Довидер посоветовал не тратить время на бандитов и налоговиков, которые вряд ли поправят положение, а срочно подыскать нового прораба.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть кто-то на примете? — спросил Берлянчик.
— Да.
— Но сроки, сроки.
— Будут сроки. Я это гарантирую.
— Кто же этот молодец?
— Одна старушка.
— Гаррик, прибереги свои остроты для Любаши.
— Но, Додик, я вовсе не шучу. Это Белла Васильевна, прораб на пенсии. Если ты глянешь на неё, то поймёшь, что твои китайцы под открытым небом не останутся.
Берлянчик растерянно посмотрел на друга, не зная, что сказать. Но от Довидера исходила такая спокойная уверенность, что, в конце концов, он согласился встретиться с прорабом.
Друзья немедля созвонились с Беллой Васильевной и отправились к ней домой. Белла Васильевна встретила их в чёрном шёлковом халате с белыми павлинами и лакированных туфлях-лодочках. У неё были густые рыжие волосы, медь которых пятнами покрывала её лицо в виде огромных колоний веснушек. На руках она держала пушистого кота.
— Чем обязана вашему визиту? — спросила она голосом, похожим на визг пилорамы, и уселась с котом в кресло.
Услышав её голос, Берлянчик сразу успокоился и незаметно подмигнул товарищу, который расцвёл в самодовольстве.
— Белла Васильевна, — сказал Берлянчик, усаживаясь на стул, хотя такого приглашения не поступало. — Есть небольшая халтура...