Выбрать главу

Однако снайперский выстрел всё же настиг его.

Все местные газеты отозвались на это событие обширными статьями, которые выходили под заголовками: «Смерть гангстера Юга!». «Убийство одесского Аль-Капоне!».

Что касается Берлянчика, то он впервые за много дней ис­пытал блаженное чувство безопасности. Он снял из-под мышки из­рядно надоевшую ему кобуру и спрятал помповое ружьё в специаль­ный ящик. Лиза тоже разобрала баррикаду в спальне и сейчас за­сыпала, не прикрывая голову чугунным казаном.

Теперь, когда Берлянчик избавился от проклятого вопроса, кто имеет эксклюзивное право оплакивать его кончину, к нему вернулся старый комплекс мирских желаний и страстей и ему захотелось уви­деть монархистку. Он набрал ее мобильный и услыхал знакомый, бар­хатистый голос:

— Алло?

— Это вас беспокоит профессор Берлянчик. Вы знаете такого?

— Знаю, — сухо ответила она. — Я вас слушаю?

— Мы могли бы встретиться?

Трубка помолчала.

— Хорошо, я дам вам адрес. Приходите.

Новое жилище монархистки оказалось великолепным разновысотным особняком в «Аркадии» под красной марсельской черепицей, с широкими окнами и воротами с автоматическим подъемом. Берлянчик подошел к глухой кованой калитке и нажал на кнопку. Некоторое время его рас­сматривали в камеру домофона, а затем хриплый низкий голос сказал:

— Входите!

Этот голос показался Берлянчику удивительно знакомым.

Калитка мягко отворилась, и Берлянчик попал в чистый аккурат­ный двор, выложенный черно-белой плиткой в шахматном порядке. У во­рот Берлянчик увидал огромный темно-вишневый «Джип», возле которого крутился сухощавый парень с драчливым лицом, в глухом свитере и ко­ротком шерстяном пальто. «Ого! — удивился Додик, — у бедной офици­антки шикарный особняк, «Джип» и персональная охрана. Что бы это означало?!»

Но он еще больше поразился, когда увидал человека, который ждал его в дверях особняка. Это был Косой! Да, да, тот самый бомж, укравший пятнистую куртку у соседей, которого Берлянчик вызволил из РОВД вместе со вторым бомжом и монархисткой. Но теперь Косого было не узнать! Вместо засаленного клубного пиджака и грязных, стоптанных полуботинок с огрызками шнурков, на нем был малиновый пиджак, бело­снежная рубаха, темный галстук и лакированные штиблеты. Он был пост­рижен по последней моде и пахнул одеколоном «Альфред Данхил».

— Анатолий Кузьмич! — вскричал Берлянчик. — Дружище, какими судьбами! Ты что выиграл миллион в «О, счастливчике»?

Косой самодовольно усмехнулся:

— Я бы на эти копейки не разменивался.

— Ого! Объясни тогда, пожалуйста, откуда «Альфред Данхил» и малиновый пиджак?

— Ирина Филипповна, дай ей Господь здоровья. Разыскала ме­ня, можно сказать, на помойке, одела, накормила и дала работу. Я теперь при ней в советниках состою.

— Браво! Значит, мы, Кузьмич, коллеги. Я ведь тоже советник президента, правда, на своих вещевом довольствии и харчах. Ну, давай, коллега, веди к шефу.

В глазах Косого, еще хранившего остатки былой приниженности, вдруг вспыхнуло достоинство и уверенность в себе.

— Идемте!

Все еще не в силах прийти в себя от изумления Берлянчик пос­ледовал за Косым. Они миновали небольшой широкий коридор и попали в огромный светлый холл. В помещении стоял ротановый гарнитур — два белых кресла с плетеным верхом и мягкой обшивкой внутри и такой же журнальный столик, глухо закрытый плетением со всех сторон; напро­тив у стены находился огромный телевизор из последних самых дорогих моделей и рядом стояла напольная ваза с цветами. Наверх уходила винтовая деревянная лестница.

Косой указал рукой на кресло и сказал:

— Садитесь. Кофе или чай?

— А что придется ждать?

— Совсем немного. У нее господин Зелепукин. Вы уж потерпите.

— Ладно, давай кофе и включи, пожалуйста, телевизор.

Губы Косого тронула легкая усмешка. Он позвал горничную, ко­торая тут же прибежала и выполнила все пожелания Берлянчика.

«Да, — думал Берлянчик, попивая кофе и рассматривая дорогие картины на стенах и роскошное убранство холла, — смерть Пумы ее вознесла. Теперь она владелица многих предприятий — они были на ее имя... С такими деньгами, действительно, можно озолотить любые Разгуляйки и въехать в Раду на белом коне».