– Ну что ж. Аю-паша верит тебе больше, чем плуту-дервишу. – Визирь поклонился, повернувшись в сторону дремлющего падишаха. Но мы должны проверить твои знания, прежде чем выпускать тебя перед народом. Скажи, о философ, в реках, морях и океанах вода лежит. А может ли она стоять столбом?
– Конечно, мой визирь. Налей воду в бурдюк, и она будет стоять.
– Ну хорошо. Тогда ответь, что нужно добавить бочке в батман (1 батман – примерно 100кг – прим. ред.) весом, чтобы она стала весить полбатмана?
– Ну это очень просто. Ей нужно добавить отверстие и все, что находится внутри, выльется.
– А ты действительно мудр, колючий звездочет. Тогда последняя загадка. Из какой посуды нельзя ничего поесть?
– Это очевидно, мой визирь. Из пустой посуды.
– Воистину, ты умнейший из философов, которых я встречал! – Визирь кивнул одному из вельмож. – Накормите нашего мудреца и одарите его всеми полагающимися почестями. До начала Великого праздника он будет жить во дворце и услаждать слух нашего солнцеликого паши своими сладкими речами. Бору! – Он повернулся к начальнику стражи. – Накажи этого плута-девиша двадцатью ударами твоей плетки-треххвостки и изгони бродягу из города. Он недостоин находиться в Шое, пусть солнце и ветер решат его незавидную судьбу.
– Позволь мне вернутся к моему верному каши, мой визирь, – подал голос Кирпи-Апенди. Это мудрое животное знает много того, чего не ведает и дюжина таких дервишей как этот бородатый самозванец. Я должен вернуться к нему и как следует позаботиться о нем. Кроме того, я хочу побродить по городу и понаблюдать за жителями, дабы сделать еще несколько умозаключений и как следует порадовать всех на празднике окончания поста Надамар.
– Поступай, как тебе вздумается, мудрый Кирпи! – Тулку-баба поклонился маленькому философу. – А мы пока займемся другими государственными делами. Не будем тебя отвлекать.
Выйдя из дворца, Кирпи направился прямиком к ашкане проверить, как поживает его каши. Он не боялся, что кто-то может осквернить себя воровством. Но, зная, что вокруг города бродят злые абреки, случится могло всякое. К счастью, Зумин оказался на месте и встретил хозяина громким веселым криком, всполошившим окрестных кур и прочую живность. Перекусив четвертинкой алого сахарного арбуза и свежевыпеченным в глиняном тандыре чуреком, Кирпи направился к священной горе Хук-Араб. В окончание поста он хотел помолиться во славу пятиглавого исполина, наводящего благоговейный трепет на всех паломников, прибывающих в город Шой на протяжении многих столетий.
У самой горы Кирпи-Апенди встретил старика-чычкана, стоящего на коленях и отбивающего один поклон за другим. Судя по одежде, это был паломник, пришедший издалека. Кирпи, чтущий старых людей и всегда готовый получить крупицу мудрости, попросил старика отвлечься от молитв и поговорить с ним. Старый человек согласился, сел и скрестил ноги. Пожевав потрескавшимися от жары губами, он посмотрел на гору Хук-Араб, возвышающуюся перед ним, вздохнул и начал:
– Жил в одном ауле (деревня – прим. ред.) очень старый и бедный чычкан. Владел он прекрасным белым конем. Арабским скакуном. Жеребец был такой красивый, что даже местный шах хотел купить его у старика за целый мешок зуиров. Но тот не соглашался и говорил: «Конь мне как друг. Как можно продать друга?»
Но однажды конь пропал из стойла. И тогда весь аул собрался и начал насмехаться над старым чычканом. Все говорили: «Мы знали, что когда-нибудь твоего жеребца уведут. Уж лучше бы ты его продал. Ты такой невезучий!»
На это старик ответил: «Я не знаю, что было на самом деле. Украли моего коня или он сам ушел. Есть факт, все остальное – суждение. Невезение это или благословение. Это только часть. Кто знает, чем все это обернется?»
Все посмеялись и ушли. Но спустя полмесяца конь вернулся и привел с собой пять жеребят. Все дехкане снова собрались и сказали: «Ты был прав, старик. Это было не невезение, а благо».