— Он что, пьян?
— Вдребизги! На ногах не стоит и не хочет.
— Что не хочет? — не понял Лардок.
— Не хочет стоять! — пояснил Пулон.
Лардок безнадежно махнул рукой и приказал в трубку:
— Давайте его сюда!
Алекс предстал перед Лардоком в самом расхлябанном, развинченном виде, который только можно себе представить.
Он попытался сделать пару шагов, но паркет закружился у него под ногами, встал дыбоми подбил ему глаз. Лардок подобрал Алекса, усадил его в кресло и дал сигару.
— Итак, вы утверждаете, что застрелили Фолуэла?
Алекс молча приоткрыл рот, похлопал глазами и пустил слюнный пузырь.
— По-по-по…
— Что? — не понял Лардок.
Алекс молчал.
— Вы стреляли в Сэма Фолуэла? — повторил Лардок.
— П-последний но-о-о-нешний денечек гуляю с вами я!.. — Алекс оглушительно икнул.
Лардок не сдавался.
— Вы хорошо знали покойного?
— Друзья-а-а-а!.. — неожиданно громко выдохнул Алекс, и его подбородок соскользнул с ладони, на которой покоилась его бестолковая голова… В наступившей тишине его зубы клацнули, как дверная щеколда.
— Вы были с ним друзьями, — уточнил Лардок.
— Гуляю с вами я, друзья-а-а! — внезапно заголосил Алекс и упал с кресла назад, через спинку. Над столом комиссара Лардока замаячили стоптанные ботинки Габриэля.
Дебаты были отложены. Допрос перенесли на утро.
Комиссара Фухе разбудили в шесть часов. Телефон верещал и дергался, как дворняжка, которую прищемило рельсами при перестановке стрелок.
— Господин комиссар? — голос принадлежал Биллу Боссету. — Я вспомнил кое-что интересное!
— Ну! — нетерпеливо подбодрил его Фухе.
— Помню, три года назад у моей Айлин был день рождения — представляете? Так этот гиппопотам, — хохотнул он, — подарил ей знаете что?
— Не знаю.
— А вы угадайте, нипочем не выйдет!
— Примус! — наобум ляпнул Фухе.
— Неправильно!
— Кисточку для бритья, — продолжал Фухе.
— Нет. Я же говорил, что не угадаете!
— Так что же, черт тебяя подери?!
В трубке наступило тягостное молчание. Комиссару даже показалось, что их разъединили.
— Ну?! — закричал Фухе в трубку.
— Забыл! — сокрушенно забормотал Боссет. — Из головы вон!.. Кажется, это было что-то экзотическое…
— Ожерелье из человеческих зубов? — подсказал Фухе.
— Не-е-е… По-моему, водосливной бачок или крышку от канализационого люка.
Фухе в ярости швырнул трубку и стал собираться. Если день начинается с такого вот телефонного звонка, значит ничего хорошего сегодня ждать не приходилось. В управлении было пусто. Только дежурный, Лардок и Алекс.
Фухе остановился в дверях и смерил Габриэля уничтожающим взглядом.
Алекс как-то сморщился, съежился, уменьшился в размерах и оплыл в кресле, как свеча, потеряв свои грозные неопохмеленные формы.
— Кто это? — Фухе ткнул пальцем в Алекса.
Габриэль открыл было рот, но Фухе так на него посмотрел, что Алекс моментально понял даже то, чего не понял, и заткнулся.
— Алекс, — Лардок заглянул в протокол, — Габриэль Алекс. Обвиняяется в преднамеренном убийстве Сэма Фолуэл, того покойника, который свалился с крыши.
— Что вы мелите, Лардок? — недовольно проскрипел Фухе. — Как он может обвиняться в убийстве покойника?
— Э-э-э… — попытался объяснить Лардок, — я хотел сказать, что он убил его, когда Фолуэл еще не был покойником…
— Каким образом? — поинтересовался Фухе.
— Застрелил из ружья!
— Вы умеете обращаться с оружием? — повернулся Фухе к Габриэлю.
— Сроду в руки не брал!
— Вот видите! — заключил Фухе. — Какой же он убийца?
Лардок виновато заулыбался.
Но рассудок Алекса еще не вполне справился с последствиями винного отравления, и он внезапно выпалил:
— Я всыпал ему яда!
Лардок несколько, раз моргнул, и улыбка сползла с его лица.
— Что вы сказали?
— Я всыпал этому поганцу хорошую порцию яда в пиво! Желудок у него, небось, испортился, а?
И Алекс хрипло расхохотался.
Фухе про себя выругался и очень спокойно продолжал:
— Как мне стало известно, Фолуэл не любил пиво и никогда его в рот не брал. Так что показания этого сумашедшего не считаю достаточно вескими, чтобы упрятать его в желтый дом.
— Позвольте, позвольте, — заторопился Лардок. — Он ведь сам сказал про яд.
Откуда он мог знать?
Алекс молча ткнул пальцем в Лардока и через несколько секунд напряженного ожидания сказал: — От тебя. Ты мне сказал! Говоришь, возьми вину на себя, и дело с концом. Посидишь годиков пять-шесть — и баста! А то, говоришь, — Алекс стал увлекаться, — я тебе ка-а-ак…