— И черт с тобой, — равнодушно произнес Алекс и сам слопал ужин.
Фухе с пустым желудком плюхнулся на кровать, но заснуть не смог: всю ночь из центра города доносились какие-то взрывы, пулеметная стрельба и скрежет гусениц. Впрочем, заключенного это мало интересовало. Под утро, наконец, он заснул.
Разбудили его весьма грубо. Кровать, подпиравшая дверь, с визгом отлетела к противоположной стене, а Фухе, грохоча вставными челюстями, грюкнулся на пол.
В камеру вошли двое. При виде первого из них Фухе в ярости зачихал: это был Конг. А вторым оказался старикашка Кальдер, преизвестнейший генерал, который давно уже отметил свое девяностолетие.
— Вставай, гусь! — приказал Конг. — Хватит на полу валяться, простудишься!
— Да-да, молодой человек, вставайте, — упрашивал Кальдер. — Простудитесь, а вы нам, хе-хе, здоровеньким нужны.
Фухе встал и тупо уставился на гостей.
— Ну, вот и амнистия, — сказал Конг. — Можешь быть свободным, только подпиши вот эту бумажку.
Конг протянул опешившему Фухе листок.
Фухе прочитал его и чуть не поперхнулся.
— Опять военный переворот? — наконец спросил он.
— Гражданский, молодой человек, гражданский, хе-хе! — возразил Кальдер и показал на свой вполне штатский костюм, состоявший из потрепанных джинсов и футболки.
— Быть не может! — не поверил Фухе. — Конг и Кальдер — и вдруг гражданский переворот?
— А вы в окошечко свое, хе-хе, посмотрите, — предложил Кальдер. — Сами убедитесь.
Фухе глянул через решетку. Действительно, все напоминало военный переворот, но переворот все-таки был гражданский. Во дворе тюрьмы стоял танк, на башне которого красовалась малая надпись: «Трактор»; по улице шли молодчики с автоматами, но в шортах и кедах. Шли они строем и со знаменем и с командиром впереди, но на знамени было написано: «Спортивная команда имени Свободы», а командир, видимо, был тренером.
— Да, — согласился Фухе. — Но почему подписать манифест должен я?
— Когда мы свергли этого изменника Сорвиля, — объяснил Конг, — я сразу предложил твою кандидатуру как самого популярного в народе человека.
Господин Кальдер уже стар, я чересчур жесток, а другие наши соратники малоизвестны. Вот почему я и предложил тебя на пост главы временного правительства вплоть до новых президентских выборов, которые мы проведем через пару дней. Впрочем, президентом тоже будешь ты.
— Зачем же тогда нужно было сажать меня в тюрьму? — удивился Фухе.
— А это чтоб ты не отказался стать президентом, — ухмыльнулся Конг.
— А если я откажусь?
— Ну и будете сидеть здесь пятнадцать лет, хе-хе, и пятнадцать суток, вмешался Кальдер.
Фухе хоть и не очень понимал, что кругом происходит, но он понял одно: его опять ставят под удар. Если переворот провалится, полетит не чья-то голова, а его. Если же переворот будет удачным, его сделают послушной марионеткой.
— Я лучше здесь посижу, — ответил он.
Кальдер и Конг от изумления открыли рты.
— Чего? — спросил Кальдер. — Вы предпочитаете гнить в тюрьме вместо того, чтобы быть президентом?
— А здесь неплохо, — соврал Фухе, — кормят бесплатно, делать ничего не надо, крыша над головой есть.
— Ах, так! — разъярился Конг. — Что ж, Дюмон тебе покажет, как артачиться!
И посетители вышли,
3. ФУХЕ — ПРЕЗИДЕНТ
Дюмон не замедлил явиться.
— Ну, сокол, — сказал он. — Сегодня я свой гранатомет из ремонта возьму.
Охоту устроим.
— Не умею я охотиться! — огрызнулся Фухе.
— А тебе и не придется. Охотиться я буду. Из своего окна. А ты по двору бегать будешь, в роли зайца. Так-то вот. Бумажку тут тебе Конг оставил и сказал, что подписать ты должен. Так ты не тяни, подписывай, пока мой гранатомет в мастерской Фухе гордо отвернулся, и Дюмон вышел.
Выбраться из тюрьмы было немыслимо. Окно было забрано крепкими стальными прутьями, да и во дворе за окном расположилась вокруг трактора спортивная команда. Железную дверь прогрызть комиссару было явно не по зубам.
— Алекс, — взмолился он. — Отпусти!
— Не могу, — ответил из-за двери верный друг. — Вы же знаете — у меня жена, дочка… Я вас отпущу, а меня премии лишат. Не могу!
Фухе в отчаянии забегал по камере, поглядывая за окно. Через час во дворе показался Дюмон, и Фухе с ужасом заметил за плечами начальника тюрьмы гранатомет.
— Конец! — решил комиссар. — От этой штуки я в пыль превращусь! Лучше уж на электрическом стуле!
Дверь распахнулась, и на пороге вырос Дюмон.