— Уф! — сказал Фухе, снимая респиратор. — Ну и дрянь этот «Эн-Эйч»! Чуть не задохнулся!
— Запей, — предложил Конг, протягивая Фреду фляжку.
Фухе хлебнул из фляги, скривился и хлебнул еще раз. Между тем зал заполнила полиция во главе с величественным комиссаром Негрэ.
— Вы были правы, мсье, — обратился он к Фреду. — Мы недооценили этих негодяев. Ваша выдумка с газом и респираторами выше всяких похвал, мсье.
— Да чего там, — махнул рукой Фухе. — Вот пришлось на старости лет комедию ломать! Эй, ребята, — обратился он к полицейским, уносившим неподвижного Скорфани, — погодите немного!
Скорфани уложили на пол, кто-то принес нашатырного спирта и сунул пузырек под нос оберштурмбанфюрера. Скорфани закашлялся, чихнул и открыл глаза.
— А ну, отойдите все! — велел Фухе. Полицейские подчинились. Фухе достал из кобуры именной парабеллум, полученый им за бои в Арденнах, и сунул ствол прямо в лицо Скорфани.
— Убивать будешь? — прохрипел террорист. — Убивай, ищейка проклятая! Все равно наши с тобой расквитаются!
— Я тебя убивать не буду, — ответил Фухе. — Но за тобой, мерзавец, должок имеется.
— Какой еще должок? — прорычал Скорфани. — Это я тебе должен — девять граммов свинца.
— Хватит болтать! — оборвал его Фред и помотал парабеллумом перед носом негодяя. — Снимай сапоги, ублюдок! Живо!
Пока Скорфани негромко, но достаточно внятно ругаясь, стаскивал сапоги, Фреда окружили журналисты.
— Господин Фухе, — кричала какая-то девица, тыча комиссару микрофон, — как вы себя чувствуете после этого героического подвига?
— Плохо, — ответил комиссар, — газа наглотался. Гадость этот «Эн-Эйч»!
— Мсье Фухе, — наседал на Фреда здоровенный детина с телекамерой, — что вас заставляет помнить войну? Ведь прошло уже сорок лет, как она закончилась!
— Ну, это дудки! — заявил Фухе, беря снятые Скорфани сапоги и заботливо связывая их бечевкой. — Для меня война кончилась только сегодня!
И комиссар ласково погладил потертую хромовую кожу.