— Стой! — заорал Фухе и выстрелил на звук. Все стихло. Стараясь ступать как можно тише, комиссар подошел к тому месту, откуда секунду назад доносился звук. Посветив фонариком, он увидел распростертый труп и кровавое пятно на гладкой поверхности крыши. Кошка была черной, и комиссар не удивился тому факту, что он ее не увидел раньше. Он сел рядом с кошачьим телом и, поеживаясь, дрожащими руками достал из кармана мятую пачку «Синей птицы».
Руки явно не слушались его — сказывалось нервное перенапряжение последних дней, бессонные ночи наблюдений и раздумий. Струдом прикурив сигарету, Фухе с удовольствием затянулся и прикрыл глаза. Сзади раздались чьи-то шаги.
Комиссар, сжав револьвер покрепче, посветил в темноту.
— Кто это тут балуется на крыше? — прорычал в ответна луч фонаря неизвестный, закрывая рукой глаза от света.
— Ты кто? — сурово спросил Фухе, держа палец на спусковом крючке.
— Я дворник, а ты кто? — прорычало в ответ подошедшее существо.
— Полиция! — громко рявкнул комиссар и тут же подсветил свое удостоверение.
— Ясно, — ответил дворник и ногой наткнулся на убитую кошку. — Ну-ка, посвети сюда!
— Это преступник, — безапелляционно заявил Фухе и посветил.
— Иезус Мария! — воскликнул дворник. — Да это же профессорская кошечка.
— Неважно, — хмуро сказал комиссар. — Она украла кусок колбасы у генерального прокурора.
— Ха-ха-ха! — нервно засмеялся его собеседник. — Ошибочка вышла… Сынок прокурорский колбаску-то стибрил, чтобы нищему отдать… А отец его, прокурор то есть, на кошку и подумал. Да на следующий день сынок ему признался.
— А-а-а-а-а!!! — по-звериному закричал комиссар, и могучий натренированный кулак сшиб дворника, который покатился по скату крыши и исчез у ее края.
Снизу раздался звук упавшего тела.
«Девятый этаж, — подумал Фухе. — Пожалуй, завтра придется расследовать это самоубийство.» Фухе еще раз затянулся «Синей птицей», выбросил окурок и грязно выругался.
Александр Гаврюшин
ТОСКА
Комиссар Фухе зашел в здание управления поголовной полиции и споткнулся.
Выругавшись вслух и сплюнув в сторону, он поднялся на второй этаж и зашел в свой кабинет.
В управлении царила невообразимая тишина: все преступники города объявили забастовку по случаю последнего высказывания генерального прокурора, который имел неосторожность публично заявить, что единственный социальный элемент, который до сих пор еще не бастовал, — это люмпены.
Дел не было уже три дня. Комиссар, закуривая «Синюю птицу», отметил про себя, что чувства удовлетворения ему это не приносит. Нажав кнопку звонка, он принял начальственный вид и стал ждать секретаршу. Та влетела в кабинет и вылетела в окно, не успев даже пискнуть. Могучий кулак Фухе зачесался от секретаршиной челюсти, которая валялась тут же, на полу.
— Тоска… — зевнул комиссар и пнул ногой стул.
Стул развалился.
Александр Гаврюшин
ПРИШЕЛЬЦЫ
В комнате комиссара Фухе, в которой он проживал совместно с четырехкомфорочной плитой и сеттером Терри, зазвонил телефон. Комиссар вытащил свой огромный волосатый манипулятор из-под одеяла и соизволил взять трубку.
— Какого черта будить в девять утра?! — заорал он в аппарат. Но по мере того, как лицо его принимало удивленное, а порой и заинтересованное выражение, можно было догадаться, что случилось нечто непредвиденное. Как только Фухе начал щелкать языком и мотать давно не мытой головой в разные стороны, словно сивый мерин, не могло оставаться никаких сомнений в том, что произошло событие сверхфантастическое.
— Сейчас буду! — рявкнул в трубку Фухе и принялся судорожно напяливать на себя разбросанные по всей комнате предметы верхней и нижней одежды.
Через полчаса «ситроен» комиссара был уже на Блянш-авеню, где его встретил вой сирен полицейских машин, толпа любопытных и Габриэль Алекс.
— Наконец-то! — Алекс поздоровался с комиссаром.
— Показывай, — с блеском в глазах буркнул Фухе и прошел за Габриэлем.
Расшвыряв, как котят, толпу зевак, они подошли к месту происшествия.
— Ну, что скажете, комиссар? — спросил Габриэль, с интересом поглядывая на Фухе.
— Впечатляет, — выдавил из себя тот и занялся детальным осмотром.
Зрелище, представшее его взору, было действительно впечатляющим: огромный чугунный фонарный столб был на уровне груди нормального роста человека то ли спилен, то ли оплавлен, то ли обгрызен. Причем сделано это было настолько метко, что верхняя часть столба упала на проезжую часть улицы и придавила две малолитражки, раздавив все внутри. Вокруг них все было усыпано осколками стекла, забрызгано кровью и источающими жуткий аромат внутренностями.