— Почему так поздно? — осторожно спросила она.
— Дело в том, дорогая, что после общей беседы была лекция. Я решил послушать и остался.
— На лекции?
— Ну да, "Трезвость — норма жизни". Потрясающей глубины тема! Я просто…
— Только не пересказывай мне дословно, — поспешно попросила Майя. — Я уже все поняла.
— Нет, дорогая, это я многое понял и осознал за сегодняшний день, — смиренно ответил Кошмар. — Я порвал со своим прошлым и хочу начать новую жизнь. Поверь, не пройдет и месяца, как ты совершенно не узнаешь меня.
— И дня достаточно! Я тебя уже совершенно не узнаю`, — горестно сказала Майя.
Кошмар проникновенно поблагодарил за ужин и улегся на свой диван. Развернул брошюрку общества трезвости и стал увлеченно читать. Его жена презрительно фыркнула и вышла из комнаты.
13.
Через полчаса украдкой заглянув в замочную скважину, Майя была совершенно уверена, что увидит другую картину, но Кошмар все так же внимательно читал книжку. Майя недоуменно пожала плечами и пошла укладывать детей спать.
Всю неделю до следующего заседания в клубе "Непьющий заяц", Кошмар ходил тихим и вежливым. Он раскланивался на улице со знакомыми, которых раньше терпеть не мог и любезно обменивался с ними светскими фразами. Он сам изъявил желание съездить в Роскилде к родственникам жены, принес свои извинения теще за все прежние свои роковые ошибки и был приторно любезен с тестем.
В среду Кошмар принес домой продукты и сказал, что в обществе трезвости существует касса взаимопомощи для новообращенных (так и сказал!), и теперь он еженедельно будет получать паёк.
— Это необходимо, дабы окончательно решивших порвать с пьянством членов клуба не сбила с пути истинного нужда, — с пафосом пояснил он Майе.
Кошка дернула хвостом:
— Тебе, положим, это нужно только затем, чтобы и дальше лодырничать!
В глазах Кошмара мелькнула слеза оскорбленной невинности:
— О, как ты несправедлива, жена моя. Мне обещали, мне помогут устроиться на работу, причем скорей, чем ты думаешь.
Майя махнула на него лапой:
— Да я уже ничего не думаю. Делай, что хочешь.
— Нет, не надо такого безразличия к страждущим. Мы в клубе считаем, что поддержка близких, семьи — решающий фактор в борьбе за возвращение в общество полноценного здорового гражданина. Ты должна помогать мне, вдохнуть в меня веру в лучшее.
— Кошмар!
— Что? Не сердись, дорогая. Я знаю, как тебе тяжело со мной и всеми силами постараюсь исправиться.
Майя нервно ходила из угла в угол. Ее хвост дергался, выдавая волнение.
— Я уже ничего не понимаю, — бормотала кошка. — Ты говоришь, что лечишься, а, по-моему, ты заболел. Ты снова сходишь с ума! Или нет, может, это я сошла с ума? Мрр! Бред собачий!
— Такие выражения оскорбляют твою красоту, любимая. Будь добра, не говори более этих слов, — умоляюще попросил Кошмар.
Майя взвыла. Ее крайне раздражали перемены, произошедшие за короткий срок в муже, и особенно его новый пасторский тон.
На следующее заседание клуба Кошмар отправился на полчаса раньше и с черным портфелем, как у чиновника. Вернулся он еще позже, чем в первый раз.
— Снова лекция? — осведомилась Майя без особого интереса.
— Нет, сегодня другое. Я выступил с речью перед членами клуба, говорил об их благотворном влиянии на мою жизнь, вносил предложения о расширении нашего общества.
Предложил собираться два раза в неделю, — это приняли единогласно.
Потом я затронул вопрос о популяризации идей трезвости в широких социальных слоях… К сожалению, как мало, катастрофически мало уделяется еще в нашем городе внимания этому важнейшему вопросу. Мы обсуждали проект петиции, которую я предложил подать в мэрию, и немножечко задержались. Надеюсь, ты не сердишься, моя дорогая?
Майя стоически промолчала и подала коту ужин.
Перед сном Кот Кошмар пожелал детям спокойной ночи и сказал жене:
— Приготовь завтра что-нибудь вкусненькое, дорогая. У нас будут гости к обеду.
— Кто же? — ледяным тоном спросила Майя. — Все члены твоего клуба?
— Ты умница у меня, — нежно ответил Кошмар. — Не все, конечно, я пригласил только членов правления. Будет профессор Сова, доцент Жаба, парочка академиков и одна миленькая пожилая зайчиха — наша старейшина-активистка. Ты уж не обижай ее.