Выбрать главу

— Как я могу! — саркастически возмутилась Майя. — Твои друзья — мои друзья! Только развлекать будешь их за обедом сам. У меня не то настроение для светской беседы.

Воскресенье для Майки было совершенно испорчено. Активистка Зайчиха окончательно ее доконала, сказав вместо благодарности:

— Ах, милочка, все было чудесно. Вам непременно надо посетить наши собрания, вы просто прелесть! Нашему обществу как раз нужны подобные кадры.

Майя сдавленно зашипела. Но, пересилив себя, смогла мило попрощаться с гостями. И даже проговорила: "Приходите еще". Но уж очень неразборчиво проговорила. Она надеялась, что никто не расслышит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

14.

Перемены в поведении Кошмара заметил весь город. Соседи стали даже называть его "господином Феликсом Кристианом", и он откликался с любезнейшей миной. Слыша это, Майя приходила в отчаяние.

Однажды, лёжа на диване и просматривая новые рекламные проспекты общества трезвости, созданные при его участии, Кошмар спросил:

— Ты не хотела бы оказать нашему обществу посильную бескорыстную помощь, моя дорогая?

— Печь пирожки для голодающих трезвенников?

— Нет, раздавать вот эти проспекты и наши брошюрки. Нести, так сказать, идею в широкие массы. У тебя ведь много подруг с неблагополучными семьями. Мужья пьют… Ты сделаешь доброе дело.

— А расклеивать листовки с воззваниями и писать по ночам на заборах "Трезвость — норма жизни каждого честного гражданина!" — ты меня пока не зовешь? — иронично спросила Майя.

Кошмар смиренно вздохнул (появилась у него в последнее время такая привычка: молча, тяжко вздыхать) и сказал:

— Это пока ни к чему, для такой пропаганды есть свои кадры.

— Выражайся нормально!! Не на собрании!

Кошмар снова вздохнул.

Майя не могла успокоиться еще долго.

— Почему бы тебе не вытащить из "гибельной трясины", как ты говоришь, своих бывших дружков? — спрашивала она. — Раздавал бы им рекламные брошюрки и делал доброе дело! А меня не впутывай в стадо своих непьющих верблюдов! Я — кошка! И не желаю участвовать в этой коллективной демонстрации мартовских зайцев даже вместе с тобой!

Кошмар вздохнул с глубочайшим смирением.

— Дорогая, мне больно видеть, как гибнут несчастные, с которыми я общался когда-то. Но, поверь, я не могу даже пытаться спасти их, ибо сам еще слишком слаб, и мне просто невыносимо стыдно думать, что вчера еще я был одним из них. Нет, не могу. Лучше я спасу тысячу посторонних и тем хоть немного искуплю свое прошлое беспутное поведение. Жаль только, что ты не желаешь помочь мне.

Устав биться об стену трезвенной белой горячки, Майя ушла к подруге, бросив мужа наедине с рекламной литературой. Вернуться она постаралась поздно, когда Кошмар уже спал. Он теперь не гулял по ночам, зато днем пропадал на всевозможных благотворительных акциях, не забывая регулярно посещать заседания клуба, проходившие теперь два раза в неделю.

На календаре трезвости подходил к концу месяц. Кошмар казался счастливым и с головой ушедшим в новую жизнь. Майя находила в этом лишь одну положительную сторону: они получали продуктовый паек и денежное пособие. Последнее означало, что Феликсу Кристиану безоговорочно доверяют в клубе, ведь денег бывшим алкоголикам не давали. Но Кошмар сумел доказать, что возврат к прошлому невозможен, и ему стали платить. В самом скором времени обещали помочь и с работой…

В пятницу внезапно созвали внеочередное заседание клуба. Оказывается, заболел профессор Сова. Майя не ждала своего мужа раньше семи вечера, но Кошмар не явился ночевать вовсе. Прислал записку, что не может отлучиться, несет дежурство у ложа больного. Майя даже не огорчилась, так привыкла за последнее время к социальной активности мужа.

Зато в субботу, когда Кошмар переступил порог дома, еще не было двух часов дня. Майю удивил его вид.

Черный смокинг приобрел прежний лоск; перчатки и манишка сверкали ослепительной белизной. Никаких портфелей и сумок с агитационной литературой. Кошмар был бесшабашно весел и непринужденно рисовал в воздухе зигзаги хвостом.

Когда он поцеловал жену, Майе показалось, что от его роскошных усов пахнет валерьянкой, но, не дав ей опомниться, Кошмар, словно фокусник выставил на стол бутылку шампанского.

Майя заморгала белыми ресничками.

— Садись, — дернул ее за лапку Кошмар, приглашая к столу и приводя в чувство. — Такое событие надо отметить.

— А что случилось?