— И давно вы так трудитесь, мисс Джен?
— Скоро десять лет, Чайк! — ответила девушка.
— Надо к такому делу особенную склонность иметь… Без этого не вынести таких трудов.
— Надо немножко любить ближнего — вот и все… А я поступила сюда после того, как научилась понимать страдания ближних. Прежде я этого не понимала. Я жила очень богато, Чайк… Я тратила на свои наряды столько, что и вспомнить стыдно… И у меня был жених, миллионер… Но, к счастию, я вовремя поняла весь ужас такой жизни, встретившись с одной несчастной семьей, и уехала от отца… Мать я давно потеряла.
— А отец ваш знает, где вы?
— Теперь знает.
— А раньше?
— Не знал. Но он обо мне получал известия.
— А жених ваш?
— Жених?! — переспросила мисс Джен, и на ее лице появилась горькая усмешка. — Он, как я узнала вскоре, назвал меня сумасшедшей и через месяц женился на другой девушке, богатой не менее, чем была я.
Чайкин слушал и проникался еще большею восторженностью к этой девушке, отказавшейся от богатства и поступившей на трудную должность сиделки. И у него невольно вырвался вопрос:
— И вы, мисс Джен, никогда не жалели о прошлой жизни?
— Первый год жалела и хотела было вернуться к отцу в Бостон.
— И все-таки остались?
— Как видите. И уж теперь отсюда никуда не уйду! — с веселой улыбкой произнесла мисс Джен. — И если вы приедете в Сан-Франциско и захотите повидать свою сиделку, то найдете меня здесь. И я очень рада буду вас видеть, Чайк.
— Разумеется, я к вам приду… Еще бы не прийти… Я за вас богу молиться буду! — говорил Чайкин.
— Вы, Чайк, преувеличиваете… Не будем об этом больше говорить… Чего вы хотите на завтрак?
— Все равно…
— А вот и Дун идет… Так вы не скажете, чего хотите?.. Котлету телячью хотите?
— Хочу.
— И зелени?
— Съем.
— И кусочек сладкого пирога… не правда ли? Я вам все это принесу через час и бутылку вина принесу, а пока вы поболтайте со своим приятелем… — И пожавши руку Дунаеву, сиделка ушла из комнаты.
— Ну, брат Дунаев, и сиделка! — воскликнул Чайкин.
— А что?
— Святой человек… По правде живет.
И Чайкин рассказал о том, как мисс Джен отказалась от богатой жизни, чтоб ходить за больными.
Дунаев был изумлен и не без гордости произнес:
— Вот тебе и американка!
— То-то, и я подивился.
— Ты полагал, что все американцы жадны до денег?
— Полагал, а теперь вижу, что дурак был… зря говорил. Везде есть праведные души…
Дунаев между тем рассказал, что он нанялся капитаном и через неделю двинется в путь. Обоз небольшой — всего тридцать фургонов.
— А еще другую новость сообщу: Билль приехал.
— Когда?
— Часа два тому назад. Я заходил в контору и видел Билля… Он обещал в четыре часа быть у тебя… Обрадовался, что ты поправился… Все о тебе расспрашивал.
Чайкин, в свою очередь, рассказал Дунаеву о посещении директора театра, и оба приятеля весело смеялись. Даже Дунаев, несмотря на то, что считал себя американцем, понял, что директор сделал уж чересчур смелое предложение.
— А деньги он на тебе бы нажил, Чайкин! — добавил, смеясь, Дунаев. — Публика пошла бы смотреть на тебя. Ты ведь в газетах везде пропечатан. Оказал, значит, себя русский человек, настояще оказал, каков он есть! — с неменьшею гордостью за русского проговорил Дунаев.
Через полчаса явился Старый Билль. Встреча его с Чайкиным была сердечная.
Дунаев уже успел рассказать Биллю обо всем, что было с Чайкиным за время отсутствия Билля, и Билль не без горделивого чувства смотрел на бывшего своего пассажира и друга.
— А вы, Билль, благополучно приехали? — спрашивал Чайкин. — На дороге спокойно?
— Не совсем, Чайк, не совсем.
— Агенты шалят?
— Агентов я не встречал по дороге, а индейцы вышли на боевую тропу и нападают на ранчи и на проезжающих… пощады не дают, скальпируют. Помните мексиканца трактирщика?
— Помню.
— Убили его.
— И жену?
— Жену увели в плен, а из ранчи унесли всю водку. Теперь против сиуксов из фортов войска послали… Сиуксы скроются до нового случая… Ненавидят они янки.
— За что?
— За то, что янки сюда пришли и занимают их земли, за то, что буйволы убегают дальше и индейцам труднее охотиться, за то, что янки не по-братски с ними обращаются и спаивают их, вот за что, Чайк… И, надо сказать правду, янки виноваты во многом. Можно бы с индейцами ладить. Я жил среди них и знаю этот народ. Добром дело не кончится! — прибавил Билль.
— Что же будет?
— Отгонят индейцев с их мест подальше от дороги и в конце концов уничтожат их. Сила на стороне янки. Пришлют сюда побольше солдат — и будет новая резня… Такие резни уже прежде бывали… Я помню их.
— А вы не встречали дорогой индейцев, Билль?
— На меня не нападали, Чайк. Старого Билля индейцы знают, знают, что он не враг им, и мой дилижанс благополучно миновал опасные места. Ну да недолго уж ездить в дилижансах! — прибавил Билль.
— Отчего недолго?
— Железную дорогу будут строить. Она пройдет из Нью-Йорка во Фриски… Тогда индейцы исчезнут из тех мест, где дорога пройдет.
— И скоро построят дорогу? — любопытствовал Чайк.
— Лет через пять, я думаю.
— Что же вы тогда будете делать, Билль?
— Если к тому времени не умру, то еще будет время подумать об этом, Чайк! — отвечал, смеясь, Старый Билль. — Куда-нибудь в сторону дилижансы все же будут ходить. А где дилижансы, там и Билль… Еще на мой век хватит места на козлах, я полагаю.
Дунаев сообщил о внезапном отъезде Макдональда, о чем он узнал, посетив квартиру бывшего агента. Билль проговорил:
— Подозрительно что-то… Если б он уехал, то дал бы Чайку какую-нибудь весть.
— То-то и я так полагал! — заметил Чайкин.
— Но что же могло с ним случиться? — спросил Дунаев.
— Мало ли что случается! — значительно вымолвил Билль. — Агенты и здесь иногда пошаливают. А Макдональд для них лакомый кусок…
— Почему?
— А потому, что у него богатые родные и прошлое у него не из чистых; знали его за Дэка, а он оказался Макдональдом. Если сообщить родным о Дэке, то им не особенно будет приятно, а если взять с Макдональда выкуп, то Дэка знать не будут… Понимаете, Дун?
— Так вы думаете, Билль, что с Макдональдом случилось что-нибудь неладное?
— Ничего я не думаю. Я только нахожу странным, что Макдональд не дает о себе знать. Мне будет очень жаль, если с молодым человеком, которому мы все трое обязаны, что-нибудь случилось неладное. И я наведу справки! — прибавил Билль с спокойною решительностью человека, у которого слово не расходится с делом.
— Вот так отлично сделаете, Билль! — обрадованно сказал Чайкин.
— Постараюсь, Чайк.
И с этими словами Билль кивнул головой и ушел, обещая скоро вернуться и поболтать с Чайкиным.
3
Из госпиталя Билль отправился в контору: «Джон Макдональд и К°» и попросил свидания с распорядителем фирмы.
Когда Билля позвали в кабинет, он увидал перед собой старого, сурового и холодного с виду джентльмена в безукоризненном черном сюртуке и в белом галстуке.
При появлении Билля старый джентльмен поднял глаза с письма, которое писал, и, оглядев Билля с головы до ног, спросил:
— Что вам нужно и кто вы такой?
— Я — Старый Билль, кучер в Обществе дилижансов. Может быть, слышали?
— Слышал! — коротко отрезал представитель фирмы «Джон Макдональд и К°» и вслед за тем протянул руку Биллю.
— Какое же у вас дело ко мне, Старый Билль?
— Насчет вашего племянника, Вилли Макдональда! — ответил Билль и уселся в кресло напротив старика, не дожидаясь его приглашения.
При этом имени старик нахмурился.
— Мне нет ни малейшего дела до Вилли Макдональда. И если вы принесли его долговое обязательство, то напрасно потратили время: я за него ни цента не дам.