- Стихи Есенина - это хорошо, думал он, - а спеть песню ещё лучше. Вопрос какую? "Не жалею, не зову, ни плачу" подойдёт как нельзя лучше. Её все знают, помнят, многие поют, собираясь за общим столом. К тому же он её не однократно исполнял, будучи на службе в армии. Командование его хвалило и уважало. Да, что там командование он её исполнял на казахском телевидении. Да его любой казах узнает. Голос у него громкий, схожий по тембру с самим Левитаном. Решено. Он выступит перед руководством. Его запомнят. Его будут вечно помнить. Они будут плакать, когда он запоёт. Он их построит стройными рядами, как в армии.
Пока размышлял о своём звёздном часе, позвонил главный редактор.
- Захар, о вечере слышал?
- Да.
- Подготовь пару стихотворений о Есенине. Прочитаешь.
- Я не только прочитаю, - усмехнулся Захар Сергеевич, - я спою.
- Не надо, - отозвался редактор, - петь будет наша Елена. Ты просто почитай.
- Я спою такую песню, от которой у всех мурашки по коже пойдут. "Не жалею, не зову, ни плачу" называется.
- Я бы не советовал, - отозвался шеф и повесил трубку.
- Сходи за хлебом, - раздался волевой голос жены Риты.
- Всё равно спою, - твёрдо решил Захар Сергеевич и отправился в магазин за хлебом.
Пошёл, да не дошёл. По дороге ему встретилась цыганка. Молодая, красивая, вьющиеся чёрные волосы по пояс, крупные зелёные глаза, цветастая юбка, красивая расписная шаль на плечах. Он хотел было прошмыгнуть мимо, но цыганка ловко поймала его за руку.
- Стой, мой золотой. Дай погадаю, всю правду скажу. Горе у тебя вижу. У тебя большая беда через пение. Вижу, яхонтовый мой, вижу, поешь ты - а сам смерть свою выпеваешь, врагов себе напеваешь, зло людское - что камень, один шишку поставит, сто насмерть зашибет. Не надо тебе петь. Стихи читай. Вижу, человек ты творческий, хоть и военный. Стихи из тебя льются, как песни поются. Вижу, собираешься в большое собрание. Ещё раз предупреждаю - не пой, серебряный. А не послушаешься. Болеть будешь. Плохо тебе будет. Видеть будешь плохо. Голова будет болеть. Ходить с трудом будешь. Денег не надо. Иди своей дорогой.
Потрясенный Захар Сергеевич не сразу опомнился, так и стоял с открытым ртом.
Цыганка даже денег не попросила. Она уже поймала другого мужчину. До Захара Сергеевича долетали слова:
- Вай, вай, вижу, милый мой, что ты очень одинокий человек!
- Это что, по линиям видно?! - с ужасом вопрошал солидный гражданин в серой шляпе.
- Нет, золотой, по мозолям.
Захар Сергеевич бросился в сторону минимаркета.
Ночью ему приснился кошмар. Он шёл по лесу. Один-одинешенек. Вокруг него мелькали какие-то чёрные тени, раздавались ухающие звуки, его задевали ветви ёлок и царапали по лицу. Он закричал и не услышал своего голоса. Неожиданно в чаще заблестели два зелёных огня.
- Волки! - закричал Захар Сергеевич и кинулся бежать. Не помнит, сколько времени бежал, оглядывался, зелёные огни всё приближались. Выбившись из сил, упал, а когда вскочил, перед ним стояла та самая цыганка. Волосы её развевались, глаза жгли огнём. Она схватила его ладонь. Некоторое время смотрела на неё, потом громко крикнула:
- Страшной смертью помрешь! Зарежут тебя, сдерут шкуру, четвертуют, зажарят и съедят!
Захар Сергеевич снял перчатку с руки, почему он был в перчатках, не знал:
- А теперь?
- Теперь другое дело, - сказала цыганка, показав рукой в чащу, - смотри туда, яхонтовый.
Захар Сергеевич робко поднял голову и посмотрел в указанном направлении.
На него, не мигая, смотрела своими серыми глазами Елена. Он даже не сразу признал в ней соклубницу по литературным делам. Её светлые волосы тоже развевались. В одной руке она держала остов от гитары, другой рукой грозила ему пальчиком.
Захар Сергеевич взвизгнул и проснулся, почувствовав на челе оплеуху, отпущенную тяжелой рукой Риты.
- Чего орёшь, - злилась жена, - не на плацу. Спать не даёшь. Иди выпей валерьянки.
- Что я тебе кот что ли? - обиделся Захар Сергеевич, - мне кошмар приснился.
- Завтра расскажешь, - повернулась на другой бок Рита.
Захар Сергеевич так и не сомкнул глаз. Утром встал и набрал номер редактора.
- Алло, алло! Вадим Юрьевич! Я подготовил стихи. Пусть Елена поёт за всех.
- Ну и молодец, - одобрил его решение редактор.
Елена тоже сильно волновалась по поводу песнопений Захара Сергеевича.
- Три песни, всего три, - уговаривала она себя, - выдержать и нормально, - и отправилась на литературный вечер "Памяти Сергея Есенина" в литературный институт.
Поехала раньше на полчаса, так как ей предстояла встреча с народным певцом Плохотой. Всю дорогу ей мерещился его голос:
- Не жалею-ю-ю, - тук-тук-тук, - стучали колёса поезда в метро, - не зову-у-у, ни плачу-у-у...- У-у-у, - дул в открытое окошко в вагоне ветер.
- Упс, - думала она, - сейчас отрепетируем. Сейчас споём. Мало не покажется. Слава богу, рядом нет магазинов и куриных яиц.
Встреча состоялась сразу же, как только она прошла проходную. Народный певец сидел со своей супругой на лавочке, не торопясь проходить в зал, а может, поджидая её.
- Здравствуйте, - расплылась в улыбке прекрасная Елена, - пошли репетировать?
- А я не буду петь, - голосом диктора Левитана, ответил он.
- Что так?
- Я тебе из зала подпою.
Елена мысленно зааплодировала главреду. Он таки спас её честь и совесть. Видимо, Плохота радостно ему сообщил о своём выходе с цыганочкой. Вопрос отпал сам собой. С души свалился кирпич.
- Тогда я пошла, - подмигнула и отправилась в зал.
В зале уже шло представление. Коренастый дядечка в очках и бархатном костюме пел под минусы свои песни. Увидев Елену с гитарой, запел ещё громче и азартнее. Народу собралось много.
Елена открывала вечер. Её первая песня "Березка" была светла и печальна. Вторая громче и веселее. Третья "Не жалею, не зову, ни плачу" и она предложила спеть вместе с залом. Зал с удовольствием откликнулся, многие начали подпевать, даже редактор.
Сергей Захарович пел старательно, но, не перекрикивая остальных, стараясь, чтобы его голос не выделялся из толпы, а потом и вовсе затих, ибо, глядя на Елену, вспоминал свой кошмар. Ему казалось, что она вот-вот ступит в зал и поднимет над головой свою гитару.
Не знал Захар Сергеевич только одного, цыганку к нему подослала Елена, услышав от главного редактора о помощнике.
Оторвался он на трибуне чуть позже. Прочитал своё стихотворение, посвященное поэту, загнул про него же анекдот, доведя зал до колик. Суть анекдота состояла в том, что однажды Сергей Есенин читал в одном из кабаков стихи, да так проникновенно, что женщина, стоящая в первом ряду, заплакала. Растроганный Есенин подошёл к ней и спросил:
- Вам так понравились мои стихи?
- У меня украли деньги, пока я вас слушала, - ответила она.
Задав задорный тон, развесёлый и лихой, он отправился на своё место. Сменила его другая поэтесса, которая решила переплюнуть Плохоту и рассказала историю про Айседору Дункан. Американская танцовщица любила во время своего выступления спускаться в зал и подходить к понравившемуся мужчине, после чего начинала целовать его долгим поцелуем в губы. Однажды ей попался никто иной, как муж Зинаиды Райх бывшей жены Есенина Всеволод Эмильевич Мейерхольд и она со всей страстью впиявилась в его губы. Он оторопел и только успел спросить:
- Где мы будем воспитывать наших детей? Здесь или в Америке?
- В Америке, - ответила Дункан.
С тех пор Мейерхольд, лишь заслышав о присутствии Дункан, входил в зал через окно.
Вечер получился живым и веселым.
Потом выступал ректор литературного института, сравнивший Есенина с русским Иисусом, выступили поэты, выпускники литературных курсов.