- О, какая прекрасная лошадь, мамаша, -проговорила Эрмина, лаская животное.
- В самом деле, - отвечала Тереза, очень удивленная тем, что увидела дорогую лошадь в этом диком месте и в бедной стороне, отдаленной от центра большого света, - она должно быть принадлежит человеку, который сидит там.
Маленький чемодан, пристегнутый к седлу, дорожный плащ и пара блестящих пистолетов, выглядывавших из кобур, свидетельствовали о том, что всадник находился здесь не для прогулки, а приехал издалека; это подтверждалось еще и тем, что удила были забрызганы пеной, а лошадь - грязью, засохшею у ней на животе и на груди. Он, вероятно, остановился здесь, пораженный величественной картиной, открывшейся перед ним.
Всякая молодая девушка старается найти пищу своему воображению.
Госпожа Бопрео думала:
- Если бы этот человек был молод, красив собою, если бы на его лице изображалась печаль сердца, печаль, возбуждающая в других симпатию, если бы, наконец, этот человек был тот, которого мы ожидаем… Первая встреча… в этом месте… кто знает?..
Материнский эгоизм бедной Терезы хотел бы, чтобы у незнакомца были все добродетели, все совершенства, дабы ее дочь полюбила его.
Между тем, солнце склонялось к горизонту, потемневшее уже небо незаметно сделалось серым и покрылось облаками. Морской ветер мало-помалу усиливался и засвистел в кустах вереска, а тильбюри г. Бопрео не появлялся еще на возвышении, откуда дорога спускалась вертикально по крутому скату прямо к «Прыжку Монаха». Вдруг послышался вдали шум, похожий на лошадиный топот и на стук колес кареты.
Человек, сидевший на скале, находился так далеко от Эрмины, что она не могла видеть ни лица его, ни костюма, ни возраста; между тем она тотчас же вообразила, что это должен быть мечтательный и несчастный молодой человек, ищущий в путешествиях и в великих картинах природы утешения для души, в которой, может быть, уже жестоко бушевали страсти.
Ничего не было легче для молодой девушки, воображение которой уже было разгорячено своею собственною горестью, как создать из этого целый роман.
Что касается госпожи Бопрео, она задрожала от тяжести нечаянного впечатления.
«Почем знать?», - подумала она. - «Может быть это сэр Вильямс Б…»
Эрмина села на свежую, зеленую траву, пробивавшуюся на краю пропасти и почувствовала, что океан привлек ее внимание; однако, по временам, она поднимала голову и обращала симпатичный взгляд на человека, который, казалось, забыл землю и жадно охватил взглядом море.
Госпожа Бопрео села подле своей дочери.
- Мамаша, - сказала вдруг Эрмина, которая, сидя на этом живописном месте, еще сильнее стала чувствовать свое горе, но хотела преодолеть его, - что делает тут этот человек?
- Не знаю, -отвечала Тереза, - может быть это живописец…
- У бедного художника может ли быть такая прекрасная лошадь?
- Справедливо, мое дитя.
- К тому же живописец рисовал бы, - сказала Эрмина, у него был бы на коленях альбом, а в руке-карандаш.
- В таком случае это путешественник, которого прельстила красота и величие этой дикой местности.
- Или может быть,-сказала Эрмина тихо,-человек, который страдает и старается найти утешение в величии Божьем…
Госпожа Бопрео опять вздрогнула, но теперь ее волнение произошло от тайной радости и надежды…
Эрмина забыла на время свое собственное горе и стала думать о тех, которые, может быть, страдают так, как и она, а говорят, что горе только тогда вечно и неизлечимо, когда оно эгоистично и сосредоточено в самом себе.
Между тем, незнакомец медленно встал и начал спускаться с утеса, кутаясь в широкий плащ, придававший ему сходство с Манфредом лорда Байрона. Медленная походка привлекла взгляд Эрмины, которая была уже заинтересована его неподвижным положением на скале. Ни дочь, ни мать не могли еще различить черты его лица, но заметили уже, что он молод и одет с той Щеголеватой простотой, которая отличает в дороге человека светского.
Но в его движениях, в его походке, вообще во всей его особе была какая-то поражающая смесь печали и странности. Он находился, казалось, под бременем роковой судьбы. Обе женщины видели, как он удалялся, как он сел на лошадь и поехал по направлению к Сент-Мало. Но в эту минуту черная точка показалась на верхушке косогора; эта точка росла и стала походить, на экипаж, который несла бешеная лошадь.