VIII ОТКРЫТИЯ.
Между тем, как сэр Вильямс вкрадывался в ум и доверие старой баронессы де Кермадэк и г-жи де Бопрео, граф Арман де Кергац приискивал различные средства к отысканию Жанны и Вишни, в чем ему усердно' помогали Леон Роллан и Бастиен. Но три дня тщательных поисков, в продолжение которых его тайная полиция перерыла весь Париж, не привели ни к какому результату. Утром на четвертый день Арман, проведший предыдущую ночь в тщетных поисках в улице Мелэ, сидел задумавшись в своем рабочем кабинете, опустив голову на руки; он думал, что любимая им женщина потеряна для него навсегда. По щеке его медленно скатилась слеза.
- Боже мой, - прошептал он, -от этого можно с ума сойти… я так любил ее!..
Вошел Леон Роллан.
Горе работника, потерявшего Вишню, равнялось горю Армана. У них обоих отняли невест… И эта общность несчастья соединила их. К тому же Леон был человек умный, деятельный и отважный, и граф, угадав в нем эти способности, нисколько не задумался сделать его своим помощником и другом.
Леон находился в таком же отчаянии, как и де Кергац, потому что отыскать Вишню было не менее трудно, как и найти Жанну. Работник держал в руке письмо, которое и подал Арману.
- Прочтите, граф, - сказал он, - я думаю, что несчастья разом обрушились на всех, кого я только знаю.
- Что это такое? -спросил с живостью де Кергац, - что ты хочешь этим сказать?
- У меня был друг, - сказал Леон, - когда я так называю его, я может быть задаюсь слишком далеко, потому что это был человек высшего круга, но я любил его, как брата, и он был также немного расположен ко мне.
- Ну, и что же с ним случилось?
- Прочтите, граф.
Арман развернул письмо и прочитал:
«Любезный Леон! Вы единственный человек, к которому я в настоящее время могу обратиться за помощью и утешением.
В последний раз, когда мы расстались с вами, восемь дней тому назад, вы видели перед собой человека счастливого, готового сочетаться браком с женщиной, которую он любил.
Этот человек высоко держал свою голову; он был горд, честен, и весь свет признавал его таким.
Теперь же, любезный Леон, человек, пишущий эти строки, прогнан своей невестой, обвинен в воровстве; он в тюрьме и его ждет каторга.
Побывайте у меня хоть один раз, потому что мне кажется, что я умру еще до суда.
Ваш Фернан Рошэ».
- Кто такой этот Фернан Рошэ? - спросил Арман.
- Он служил чиновником при министерстве.
- Он был вашим другом?
- Да, почти. Он также знал Вишню.
- Он в тюрьме?
- Да, дня три или четыре.
- Но какое преступление совершил он?
- О, что касается этого, граф, - вскричал Леон Роллан, - то я вполне убежден в его невинности. Он -честный человек, и я отвечаю за него своей головой.
- Где он жил?
- На улице Тампль. Из его окон видно было окно Вишни.
- Знал он Жанну?
- Вероятно, он видал ее у Вишни.
Граф де Кергац долго угрюмо молчал.
- Все это очень странно, - проговорил он,- вот уже четыре особы исчезают в одно и то же время, и эти особы знакомы между собой и более или минее касаются нас.
- Это правда, - заметил Леон, внимание которого было привлечено этим размышлением.
- Несомненно, - продолжал Арман, - что все это устроила одна и та же личность. Но зачем, для какой цели и кто она такая? Где заключен Фернан Рошэ? - спросил он Леона.
- В Консьержери, я полагаю.
- С ним необходимо повидаться, - сказал Арман.
Он приказал подать лошадей, сел вместе с Леоном в карету и велел везти себя в полицейскую префектуру. Высокое положение графа, его репутация как благотворителя и его богатство-все это доставляло ему доступ повсюду и отворяло все двери.
Арман получил без труда дозволение войти в тюрьму, где содержался Фернан, который, к тому же, не сидел уже в секретной, так как следствие по его делу было Окончено.
Несчастный молодой человек прошел уже все степени расслабления, отчаяния и сумасшествия.
Граф и его спутник нашли его сидящим на своей кровати, опустив голову на руки, с лихорадочным взором, бессмысленными глазами и в состоянии, близком к идиотству.
Леон принужден был-растолкать Фернана и сказать свое имя, чтобы вывести его из задумчивости.
- Милостивый государь,-сказал ему Арман, - вы меня не знаете, это правда, но, верьте, я вам глубоко сочувствую, -хотя и не могу еще теперь объяснить причину этого. Невозможно, чтобы вы были виновны в преступлении, которое возводят на вас, и поэтому я употреблю все свое влияние, все усилия к обнаружению вашей правоты. Но для этого я должен знать: в чем, собственно, вас обвиняют, и каким образом вы очутились здесь?
- Милостивый государь, - отвечал Фернан, - меня обвиняют в краже тридцати тысяч франков.