Столяр был человек умный и рассудительный, он успокоил отчаявшегося работника, уверив, что невеста его, конечно, в деревне с сестрой, и обещал сходить- с ним на другой день в полицию, где они засвидетельствуют, что исчезла девушка, если только она не вернется к тому времени.
Леон Роллан лег совсем одетый и провел ночь в волнении и грусти.
Только что стало светать, он снова пошел на улицу Тампль. Но об Вишне еще ничего не было известно. Тогда он побежал к хозяину. Тот проводил его к полицейскому комиссару, который, приняв их показание, сказал:
- Молодые девушки, которых увозят в Париж, обыкновенно отдаются добровольно; впрочем, я передам записку в префектуру. Приходите через два дня.
- Два дня! Ведь можно умереть от тоски…
Тогда, не зная более, куда деваться, Леону пришло в голову сбегать к девице де Бальдер, надеясь, что ей известно- что-нибудь о Вишне. Но это было именно в то время, когда сэр Вильямс оставил Армана и Бастиена у ворот Майльо и отправился в Буживаль, где его ждала спящая Жанна.
Леон отправился от полицейского комиссара на улицу Мелэ, где его глазам представилась новая сцена отчаяния.
Он застал Гертруду, плачущую навзрыд. Накануне вечером она заснула на стуле и потом очутилась на кровати, не будучи в состоянии дать себе отчета в том, что с ней происходило.
Проснувшись, она постучала в дверь Жанны. Та не отвечала. Тогда она вошла, полагая, что молодая девушка спит. Комната была пуста и постель не тронута. Жанна исчезла. На маленьком пюпитре Жанны лежало развернутое письмо; Гертруда прочла его, дрожа всем телом.
- Господи Иисусе!-пробормотала она, еле держась на ногах и складывая руки,-мое дитя потеряно!
Письмо это было написано почерком очень похожим на почерк Жанны и с ее подписью. Вот содержание его:
«Моя добрая Гертруда! Когда ты проснешься, то меня не найдешь. Я уеду. Надолго ли, не знаю. Куда, не могу сказать. Впрочем, знаешь ли, зачем я уезжаю? Я бегу от человека, которого я думала, что любила: это граф де Кергац; а еду с человеком, которого люблю, но назвать не могу.
Прости твоей Жанне, которая тебя любит и которой тяжело расстаться с тобой».
При чтении этой странной записки у бедной старухи закружилась голова, ей казалось, что она бредит или сошла с ума…
Но почерк был слишком похож на Жаннин; да и как придет в голову, что ее увезли и письмо поддельное.
Гертруда не сообразила того, что еще накануне вечером девица Бальдер, стоя на коленях, молилась за господина де Кергац, она не сообразила, что такой быстрый переход больше чем невероятен.
Старая служанка видела и поняла только одну вещь: это то, что Жанна уехала и что она ее, может быть, более не увидит.
А так как Жанна была для нее, как родная дочь, которую она любила больше всего на свете, то Гертруда рвала на себе волосы с отчаяния; в это самое время вошел Леон Роллан, тоже расстроенный. Печаль служанки, которую он застал одну, заставила его на время забыть свое горе.
- Боже мой!-сказал он ей,-что с вами, Гертруда, где Жанна?
- Она уехала,-отвечала в слезах Гертруда.
- Уехала куда?.. когда?.. с кем?..
- Не знаю,-сказала Гертруда, подавая ему письмо, найденное на Столе.'
Мастеровой с изумлением прочел эти строки, и письмо выпало у него из рук.
- Можно, наконец, с ума сойти!-пробормотал он, как безумный.- Вишня тоже уехала.
- Вишня уехала?-спросила Гертруда.
- Да, со своей сестрой,-отвечал Леон, качаясь, как пьяный.
В это время послышались на лестнице шаги, и Гертруда с Леоном увидели появившихся у растворенных дверей старика и молодого человека. Оба вскрикнули:
- Господин де Кергац!-воскликнула Гертруда.
- Бельвильский работник!-воскликнул Леон в изумлении, узнав в Армане, которого называли теперь графом де Кергац, человека, помогавшего ему в трактире «Бургонские Виноградники», и которого он называл своим товарищем.
…
Это были действительно Арман и Бастиен, которых мы оставили у ворот Майльо с секундантами сэра Вильямса.
Этот последний, расставаясь с графом, так едко смеялся, что Арман почти узнал в нем Андреа: он думал о Жанне… Жанне, которую он любил и которую баронет советовал ему беречь с бдительностью дракона.
Арман сел в раздумьи в карету и велел кучеру ехать как можно скорее; он оставил обоих молодых людей на бульваре и, преследуемый едким хохотом, тяжело отдающимся в его сердце, сказал Бастиену:
- У меня страшное предчувствие… Поедем на улицу Мелэ.
При виде ужасного состояния Леона и плачущей Гертруды, он догадался, что случилось несчастье.