А тот, другой, Ф задумчивым, грустным и вместе мужественным лицом, с благородным взором, не он ли, - будь он лакей или дворянин, - не он ли смутил ее воображение и чувство, не он ли еще и теперь деспотически царил в ее сердце?
И Жанна все более и более терялась, спрашивая себя, кого из этих двух людей она любила, того ли со спокойным, важным и умным лицом, или этого с его обворожительною улыбкой и большими голубыми глазами, этого дон Жуана со жгучими речами…
- Нет, нет! - говорила она иногда Вишне, - это невозможно… Это был не лакей, это не мог быть лакей… О, ужас!
Вишня молчала.
Однажды вечером на дворе раздался шум въезжавшего экипажа. Обе молодые девушки сидели одна возле другой в спальне Жанны.
Приближалась ночь, огонь в камине уже гаснул, и в комнате царствовал полумрак.
Дверь отворилась, пропустив полосу света и на этом светлом фоне показалась фигура человека.
- Господин граф де Кергац! - доложил слуга.
Жанна вздрогнула и с живостью поднялась.
Сэр Вильямс подбежал к ней, опустился на одно колено и поцеловал ее руку.
- Наконец! - шептал он, - наконец я опять с вами, Жанна, моя ненаглядная…
Она посмотрела на него. Ад в лице его выслал на землю самого обворожительного из своих демонов. Он был прекраснее самого Люцифера, он был бледен и печален как те, которые живут уже только одним сердцем.
Силы оставили Жанну, она слабо вскрикнула.
Он поддержал ее, говоря:
- Жанна, моя дорогая Жанна, любовь моя… Жанна, в тебе вся жизнь моя, и вот я наконец… я навсегда… я больше не покину тебя… и ты будешь моей женой!
Жанна закрыла глаза, вздрагивая от волнения. А между тем ей казалось, что в этом ласковом и вкрадчивом голосе звучал оттенок насмешки; ей чудилась мрачная радость в этом взгляде, с любовью устремленном на нее. Из-за этой чудной улыбки сквозила, казалось ей, затаенная злоба.
И Жанна думала об Армане.
Тут сэр Вильямс взглянул на Вишню.
- Дитя мое, - сказал он ей, - вы увидитесь с Леоном… Завтра вы будете его женой.
Вишня вскрикнула и, пошатнувшись, упала в обморок на стул.
Сэр Вильямс подбежал к ней, вынул из кармана флакон и влил ей в рот несколько капель какой-то жидкости. Вишня в ту же минуту пришла в чувство.
- Милое дитя, - продолжал сэр Вильямс, - идите в павильон, где вас мучила отвратительная старуха, которой вы уже там не увидите, будьте спокойны. Войдите в комнату, в которой вы пробыли три дня и ждите там. Ждать вам придется недолго. Леон придет.
И сэр Вильямс братски поцеловал Вишню в голову, которая бросилась в объятия Жанны и затем убежала, как испуганная лань, оставив наедине Жанну и подложного графа де Кергац, голубя и коршуна.
Сэр Вильямс, по выходе Вишни, закрыл за нею дверь и вернулся к Жанне. Глаза его сверкали в темноте адскою радостью. Он говорил про себя:
- Наконец я буду отомщен!
Сердце Вишни забилось, как птичка, когда она услыхала слова сэра Вильямса: «вы увидитесь с Леоном».
И Вишня побежала через залы и коридоры, не обращая внимания на темноту и на то, что дом этот был совершенно опустевшим. В самом деле, все живые существа, наполнявшие собою этот дом час тому назад, вдруг исчезли, как бы повинуясь какому- то магическому жезлу. Исчез даже экипаж, колеса которого только что прошумели по мостовой двора.
Сэр Вильямс устроил все это, чтобы беспрепятственно выполнить свои преступные намерения.
Но Вишня не замечала ничего. Она, не останавливаясь, бежала в парк, к павильону, где скоро увидит Леона!
В парке было так же пусто и темно, как и в доме.
Вишня добежала до двери павильона. Дверь была приотворена и пропускала луч света. Вишня толкнула ее и увидела на полу прихожей лампу. Прихожая была также пуста.
Молодая девушка, дрожа от волнения, взяла лампу, поднялась на первый этаж, буквально повинуясь приказанию сэра Вильямса, и вошла в ту комнату, где вдова Фипар держала ее три дня взаперти. Она поставила лампу на камин и села, уверенная, что, как обещал баронет, сейчас явится Леон Роллан, ее жених, ее возлюбленный. И в самом деле, только она села, как в парке послышался шум и затем на лестнице раздались шаги.
Вишня прижала руку к сердцу, чтобы удержать его биение. Она хотела встать и не могла, волнение пригвоздило ее к месту.
Вдруг показался человек.
- Леон! - прошептала Вишня.
Но вслед за тем она с ужасом и отчаянием вскрикнула. То был не Леон, а Бопрео.
Вишня тотчас узнала этого ненавистного, безобразного человека с плоским лбом и багровым, сатирообразным лицом.
Бопрео вошел и запер за собой дверь.
- А, милашка, - сказал он, не то насмешливым, не то любезным тоном, - как я счастлив, что опять вас вижу!