- Милостивая государыня! - воскликнул старый герцог, до-веденный до безумия этой сценой отчаяния, так хорошо разыгран-ной, что каждый на его месте был бы обманут ею.- Мой племянник дурак, и я научу его оказывать почтение тетке его, герцогине де Шато-Мальи.
Г-жа Маласси воскликнула и упада без чувств в объятия Своего старого обожателя.
- Поезжай домой! - закричал герцог кучеру.
Кучер поворотил лошадей, проехал Елисейское поле, и карета подъехала к отелю де Шато-Мальи. Когда она остановилась у подъезда, г-жа Маласси все еще была в обмороке, и старый герцог бесполезно старался привести ее в чувство.
В отеле все спали, кроме швейцара, лакея и дворника. Только они трое видели, что герцог приехал домой с женщиной в бальном платье, лежащей без чувств и которую, как казалось, он очень любил, судя по его встревоженному виду и по горестным восклицаниям.
- Скорее, скорее,- приказывал он, - перенесите барыню в комнату герцогини… Позовите доктора… или нет… подайте спирту, уксусу! - говоря это, он чуть не задыхался.
Госпожу. Маласси перенесли на нижний этаж, в комнату, где долго жила покойная герцогиня де Шато-Мальи. Там влюбленный герцог, вне себя от волнения, так старался привести ее в чувство, называл ее такими нежными именами и говорил таким отчаянным голосом, что она решилась открыть глаза и осмотреться с удивлением вокруг себя.
- Ах!' Наконец! - сказал старик радостно.- Наконец вы возвращены мне.
Она взглянула на него и вскрикнула:
- Боже мой! Где я? Куда вы завезли меня? Да говорите же, говорите, объясните мне.
- Вы у меня,- сказал герцог.
- У вас?
Она вскочила с ужасом и повторяла безумным голосом:
- У него! Я у него! Ах, я пропала!
- Вы у себя,- повторил герцог,- у себя, а не у меня, потому что не дальше как через три недели, вы будете герцогиней де Шато-Мальи.
Г-жа Маласси опять вскрикнула, но она нашла, что уже нет надобности вторично падать в обморок.
- Нет, нет,- сказала она.- Это уже невозможно. Вы обесчестили меня…
Так как ей показалось, что герцог не понимает ее, будущая герцогиня сказала с горечью:
- Вы безумны и жестоки, потому что вы думаете, как мне кажется, привезти меня сюда днем как вашу жену, после того, как вы привезли меня сюда тихонько ночью при ваших слугах… О, тогда,- прибавила она с иронией и отчаянием, заставившим герцога окончательно потерять голову,- тогда ваш племянник стал бы иметь право сказать мне прямо то, что он подразумевал сегодня: «Мой дядя украл у меня наследство, женившись на своей любовнице».
Г-жа Маласси, рассчитав на эффект, который произведут ее слова и на последствия самые отдаленные, встала с достоинством обиженной царицы, завернулась в свою мантилью и послала рукой прощальное приветствие герцогу.
- Прощайте,- сказала она.- Вы погубили меня… я прощаю вас…
Она сделала два шага и прибавила со вздохом:
- Потому что я любила вас… Прощайте!
Она вышла, оставив герцога пораженным до такой степени, что у него не достало сил бежать за нею и удержать ее. Ловкая вдовушка быстро сбежала с лестницы отеля, как тень проскользнула мимо швейцарской ложи и очутилась на улице; через пять минут она уже была дома. Всякая другая женщина довольствовалась бы тем, что поймала герцога на слове, но она знала людей, с которыми имела дело й была не такова, чтобы позволить себе разыграть роль не до конца.
Уже около двух лет герцог вздыхал у ног ее; уже целый год он поговаривал, но слегка, что женится на ней; он боролся с предрассудками; но по мере того как вдовушка все более и более опутывала его сетями, он стал поговаривать менее уклончиво. Его останавливала всего более неравность брака.
Г-жа Маласси собралась нанести решительный удар; доказательством этого служит описанная нами сцена.
Уходя домой, она сказала сама себе: «Через три недели я буду герцогиней де Шато-Мальи. Если бы я не упала в обморок, он отложил бы свадьбу на три месяца; а если бы я осталась теперь у него, все пропало бы». Она улыбнулась и прибавила: «У герцога есть ключ от сада: через час он придет ко мне».
Дом, в котором жила г-жа Маласси, состоял из большого строения на улицу и из павильона, находящегося посреди сада. В этом-то павильоне и жила она с тремя слугами: с кухаркой, горничной и управителем, которого она только что наняла.' Он и горничная ожидали вдову. Хотя она пришла домой пешком, но можно было подумать, что она приехала в карете, потому что возвратилась в три часа ночи и в бальном платье. В ней не осталось никаких следов мимолетной, или, лучше сказать, притворной тревоги, которой она-обманула герцога. Следовательно, ее люди не могли подозревать, что она приехала не с бала, а из другого места.