Утреннее черного бархата платье на голубой подкладке увеличивало дивную белизну ее голых рук и шеи; томная, несколько печальная улыбка, свойственная женщинам, испытавшим уже горе жизни, блуждала на ее лице.
Она подошла, беспокойно взглянула на Фернана и сделала ему приветствие рукою.
- Как вы себя чувствуете? - спросила она.
Ее сладкий, мелодичный голос окончательно очаровал раненого.
Он хотел поблагодарить ее и, может быть, спросить: по какому странному стечению обстоятельств он находится у нее, но она прижала розовый пальчик себе ко рту.
- Тише! - сказала она.- Доктор полагает, что вы должны говорить как можно меньше.
В то же время она подошла к столику, на котором стояла чашка с питьем, и взяла ее. Так как доктор не мог видеть ее в это время, она опять приложила палец ко рту, и раненый понял, что она не желает, чтобы ее расспрашивали при постороннем свидетеле.
После этого она подошла к кровати и поднесла Фернану питье; раненый не мог не восхищаться ее нежной и блестящей красотой.
- В настоящую минуту я более не нужен здесь,- сказал ей доктор.- Рана не опасна, лихорадка не очень сильна, через несколько часов я приеду сделать перевязку.
Она поклонилась ему с важностью царицы, взяла свечку, посветила ему и сама вышла за ним.
Фернан находился в сильном изумлении.
У кого же он? Зачем не дали знать его жене? Он позвонил; незнакомка возвратилась.
- Хотя вы и приказали мне молчать,- сказал Фернан,- хотя вы и полагаете, что мое присутствие здесь должно быть тайной для меня самого, но вы не откажете мне в одной милости.
- Говорите,- сказала она, улыбнувшись.
- У меня есть жена, которую я люблю и которую должно сильно беспокоить мое отсутствие.
- Ваша жена уже извещена.
Белокурая незнакомка сопровождала эти слова таким взглядом и такой улыбкой, которые могуч’ смутить самое чистое сердце.
Потом она прибавила:
- Предположите, что вы находитесь во дворце феи, спасшей вам жизнь и которая в награду за доброе дело просит вас только об одном.
- О, скажите, о чем! - воскликнул он с выражением благодарности.
- Об одном очень простом деле.
Она продолжала смотреть на него все с тою же очаровательной улыбкой.
- О чем же вы просите? - спросил он.
Она опять приложила пальчик к губам и сказала:
- Не разговаривать.
С этими словами она скрылась.
Фернан остался опять один. Он был в недоумении и удивлялся красоте незнакомки.
В продолжение нескольких минут он ждал, что она возвратится, и даже чувствовал непостижимое нетерпение и беспокойство, которых не мог объяснить. Но прошли минуты, прошел час, а белокурое создание не возвращалось.
Фернан вступил в это время в лихорадочный фазис, следующий Почти всегда за беспамятством, происшедшим от раны. Легка ли, тяжела ли рана, она почти всегда производит обморок; но, если даже и не таков ее результат, последствием ее всегда бывает горячка и бред.
Вскоре Фернаном овладели страшные галлюцинации, он незаметно потерял сознание своего настоящего положения и провел в таком состоянии несколько часов; лампа, слабо освещавшая комнату, наконец, погасла. В темноте галлюцинации сделались сильнее и страшнее; молодая блондинка играла в них не последнюю роль.
Странное дело! Фернан думал в одно и то же время о своей жене и о незнакомке; иногда смешивал их в одно существо; потом ему казалось, что он умер, что он был убит и что находится в преддверии другого света. Переходя таким образом от одной галлюцинации к другой, он уснул. Когда он проснулся, луч солнца уже пробивался через занавесь окна и играл на ковре.
Сон успокоил немного горячку больного, и рассудок возвратился к нему. Мало-помалу он собрал свои воспоминания и мог разобрать, со всеми подробностями, происшествия вчерашнего дня, т. е. неслыханную обиду, нанесенную ему на балу у маркиза Ван-Гоп; и ее последствия до той минуты, когда он упал, сраженный шпагой противника.
К этому примешалась женщина. Что сделалось с противником, с секундантами? Куда его перенесли? Почему его жена не с ним? И кто это восхитительное создание, ухаживающее за ним?
Вот вопросы, которых он не мог разрешить; но, наперекор всему, Фернан думал об оставленной им на балу жене, которая, конечно, возвращаясь домой, надеялась найти его у себя и провела ночь в сильном беспокойстве.
Однако, он не смел никого позвать и решился ждать, чтобы кто-нибудь пришел. Действительно, через некоторое время дверь, через которую ушла белокурая незнакомка, отворилась, и Фернан почувствовал, что им овладело странное смущение: его сердце забилось, и образ! прекрасной и целомудренной Эрмины, которую он ни на минуту не переставал любить в продолжение четырехлетнего счастливого супружества, стал бороться с образом женщины, окруженной таинственностью.