Мы нашли графиню в кровати с бесцветными губами и лихорадочно блестящими глазами. Священник читал отходную; стоявшие на коленях слуги плакали.
Я искала глазами графа и его сына, но их не было в комнате.
- Они уже два дня на охоте, - прошептала умирающая, - и я не увижу их более…
Граф с сыном действительно были на охоте. Ужасно было видеть, что эта женщина, имевшая мужа и сына, умирала посреди чужих, и что чужая рука закроет ее глаза.
Она скончалась в десять часов утра; последние слова ее были: «Андреа - неблагодарный сын!» И я слышала, как старый слуга прошептал:
- Виконт убил свою мать.
Но я, поверишь ли друг мой, уже любила этого человека, и он сам осмелился признаться мне в своей страсти!..
Что он сделал, какими адскими обольщениями окружал меня в течение трех месяцев, последовавших за смертью его матери? Я нс знаю… Но пришел час, когда я уверовала в него, как веруют в Бога, час, когда он приобрел надо мной какую-то странную, чарующую силу и сказал мне: «Марта, клянусь тебе, что ты будешь моей женой; но так как мой отец никогда не согласится на наш брак, потому что я богат, а ты бедна, то хочешь ли ты бежать со мной? Мы уедем в Италию и там обвенчаемся, и будем надеяться, что отец со временем простит нас.
- А мой? - спросила я с ужасом.
- Твой приедет к нам.
- Но почему же нам не сказать ему правды?
Этот вопрос несколько смутил его, однако же он отвечал:
- Твой отец рыцарски совестлив; если мы и сделаем его нашим сообщником, он все-таки не захочет обмануть моего отца и все расскажет ему; тогда наше счастье навеки погибнет.
Я поверила этому человеку и уехала с ним. Преступная дочь, украдкой, в темную зимнюю ночь покинула отцовский дом и последовала за своим обольстителем. Почтовая карета ждала нас неподалеку от Марньера, и Андреа донес меня до нее, наполовину обезумевшую от волнения и ужаса.
Я оставила на столе в моей комнате письмо, в котором уведомляла отца о своем бегстве и просила его простить меня.
Через неделю-мы были в Италии и остановились в Милане.
Андреа нанял там дом, представил меня, как свою жену, миланской аристократии и зажил широкой и открытой жизнью. Я несколько раз умоляла его написать моему отцу и просить его приехать к нам.
- Я получил известия о твоем и моем отце, - ответил он мне однажды, - они страшно сердиты на нас; но подождем еще немного, время смягчит их,
С того времени Андреа начал избегать даже разговоров о нашем браке.
Прошло два месяца. Я несколько раз писала моему отцу, но не получала ответа. Я узнала уже впоследствии, что Андреа перехватывал мои письма у лакея, носившего их на почту. Между тем Андреа жил в Милане очень весело и широко: у него были лошади, слуги, веселые собеседники, и по наружности я была счастливейшей женщиной; но однажды, когда я напомнила ему о его обещании, он нетерпеливо ответил мне:
Подожди же, моя милая, мой отец стар, он не долго проживет… Тогда я и женюсь на тебе.
Видя, что я поражена его ответом, он вынул из кармана письмо и подал мне. Оно было от его отца, и я, побледнев, прочла:
«Любезнейший сын, - писал граф, - я не вижу ничего предосудительного в том, что вы соблазняете молоденьких девушек из нашей окрестности и увозите их в Италию; но, надеюсь, что вы не думаете на них жениться, тем более, что я готовлю для вас блестящую партию…»
Письмо выпало у меня из рук, и я с недоумением смотрела на Андреа.
- Что же вы намерены делать, виконт?
- Как что… - отвечал он, - ждать…
- Ждать чего?
- Смерти моего отца, - отвечал он равнодушно. - Я его хорошо знаю, он способен лишить меня наследства…
И, повернувшись на каблуках, Андреа вышел, напевая какую-то арию.
- О! Друг мой, - прошептала Марта, - с этого дня я начала узнавать отвратительную натуру этого человека и поняла, что у него с самого начала было только одно желание: сделать меня своею любовницей. Целую неделю я пробыла в горячке, сопровождавшейся бредом… Я звала моего отца и просила Бога простить меня… Ползала у ног Андреа, умоляя его покрыть мой позор браком.
Но Андреа отвечал неопределенно, уклончивыми фразами, Оправившись от болезни, я пошла в церковь к священнику, призналась ему в моем проступке и просила совета.
- Поезжай к отцу, дитя мое, - сказал он, - а великий и милосердный Господь простит тебя и может быть тронет сердце человека, отказывающегося загладить перед тобой свою вину.
Мой отец! О, я вспоминала тогда, как он был добр и снисходителен к своей дочери. Я смотрела на совет священника как на повеление свыше и решила повиноваться ему…