На следующий день капитан Вильямс аккуратно явился на свидание, назначенное им Коляру под аркой моста, и таинственно свистнул.
Коляр, уже ожидавший его, вскочил, услышав свист, и побежал к нему навстречу.
- Капитан, - прошептал он, - я кажется напал на превосходный след.
И, увлекая его под мостовую арку, прибавил:
- Дело идет о двенадцати миллионах.
II. КЕРМОР.
Спустя два дня после свидания капитана Вильямса с Коляром, который служил под его начальством еще в то время, когда он был начальником карманных воров в Лондоне, на улицу св. Екатерины въехала барская карета и остановилась у великолепного отеля.
Отель этот был очень старинной постройки и ремонтировался в последний раз в царствование Генриха IV. Он стоял между двором и садом, и на улицу вели большие, окованные железом, двустворчатые дубовые ворота, в средине которых красовался герб, поддерживаемый двумя сфинксами.
На полинявшей поверхности герба трудно было различить его цвета, но время пощадило внизу надпись, гласившую, что этот отель построен в царствование Карла VIII и возобновлен в 1530 и 1608 годах, служил жилищем благородной бретонской фамилии Кергац-Кергарец, приехавшей к французскому двору в свите герцогини Анны Бретонской, сделавшейся потом французской королевой.
Карета, остановившаяся перед отелем, въехала во двор после того, как по звонку лакея растворились обе половины ворот, и из нее вышел мужчина лет тридцати пяти.
На подъезде засверкал огонь, и навстречу молодому человеку вышел старик.
Судя по его седым волосам, усам и бакам, с первого взгляда действительно, выглядел стариком лет шестидесяти, но его прямая и твердая походка и исполненный энергией взгляд, придавали ему вид человека, едва достигшего зрелого возраста.
Подойдя быстрыми шагами к молодому человеку, он сказал с оживлением:
- Я начинал уже беспокоиться за вас, вы никогда не возвращались так поздно.
- Что делать, мой бедный Бастиен! - отвечал Арман де Кергац (это был он), - для человека, желающего исполнить взятую на себя миссию, время является ходячей монетой, и ее нужно тратить без колебания и сожаления.
И молодой человек, опершись на руку Бастиена, вошел с ним в отель.
Арман жил на улице св. Екатерины с тех пор, как вступил во владение своим огромным состоянием. Ему нравилось уединение этого отдаленного квартала, позволявшего ему в то же время иметь под рукой рабочие классы и бедняков, которых он осыпал своими благодеяниями и тайными милостынями.
Бастиен проводил его до кабинета.
- Вы, я полагаю, ляжете теперь спать?..- спрашивал он.
- Нет еще, мой милый Бастиен, мне нужно написать несколько писем, - отвечал Арман, садясь перед бюро, - дело прежде всего.
- Но ведь вы убьете себя этой работой…- заметил старик отеческим тоном…
- Господь милостив! Я служу Ему, и Он сохранит мне на долго силы и здоровье.
В эту минуту тихо постучали в дверь.
- Войдите, - сказал молодой человек, удивленный таким поздним посещением.
На пороге, в сопровождении лакея, появился незнакомый человек, которого по одежде можно было принять за уличного комиссионера.
- Граф де Кергац? - спросил он.
- Это я, - отвечал Арман.
Комиссионер неуклюже поклонился и подал Арману письмо, которое тот сейчас же распечатал. Почерк был незнакомый, он взглянул на подпись и прочел имя: К е р м о р.
Это имя, также как и почерк, не пробудили у Армана никакого воспоминания.
- Посмотрим, что это, - прошептал он, и начал читать:
«Господин граф!
У вас великодушное и благородное сердце, вы употребляете все ваше огромное состояние на добрые дела. Теперь к вам обращается человек, терзаемый угрызениями совести и чувствующий близость смертного часа. Доктора назначили мне шесть часов жизни: поспешите ко мне, я хочу вам поручить благородное и святое дело. Вы один можете его исполнить».
Арман внимательно посмотрел на комиссионера.
- Как вас зовут? - спросил он.
- Коляр, - отвечал тот, - я живу в отеле г. Кермора и швейцар поручил мне отнести вам это письмо.
Коляр принял глупый вид, который как нельзя лучше шел к нему и превосходно скрывал лейтенанта капитана Вильямса.
- Где живет особа, приславшая вас?
- На улице Сент-Луи, - отвечал Коляр.
- Лошадей, - приказал Арман.
Через двадцать минут карета графа де Кергац въезжала в ворота старинного Отеля, мрачного и угрюмого вида, походившего на необитаемое жилище; на дворе между камнями мостовой росла трава, а так как верхушки кровель начинали уже белеть под светом зари, то Арман мог рассмотреть герметически запертые окна первого и второго этажей, не пропускавшие ни малейшего света.