- Тогда вы будете моим наследником.
- Милостивый государь…
- Деньги никогда не будут лишними, - продолжал барон де Кермаруэ, - особенно при взятой вами на себя задаче. Вы употребите мое богатство на помощь беднякам и на преследование злодеев, гнездящихся в омуте добра и зла, называющимся Парижем.
Арман сделал последнюю попытку отказаться, но барон, указав рукой на стоявшие на камине часы, сказал:
- Смотрите, часы идут, время не ждет. Мне остается жить три часа. Когда я умру, возьмите этот ключ и отоприте шкатулку; вы найдете в ней два завещания, составленные в разное время. В первом я назначаю вас моим единственным наследником второе сделано в пользу Терезы или ее ребенка, если он есть у нее. К этому последнему завещанию приложен также медальон, бывший у нее на шее в роковую ночь. В нем волосы и портрет женщины, вероятно, ее матери. Это единственный след, который я могу вам оставить…
Голос умирающего постепенно ослабевал, смерть приближалась.
- Я просил священника придти в шесть часов, - прошептал он. В эту минуту у ворот раздался звонок: пришел священник. Арман стоял в стороне, пока барон де Кермаруэ исповедывался, и служитель Бога примирял его с небом; потом он опустился на колени у кровати умирающего, повторяя за священником слова отходной молитвы.
Предсказание доктора сбылось: барон де Кермаруэ умер спустя два часа…
Немедленно призванный полицейский комиссар наложил печати, после чего Арман ушел, унося с собой оба завещания, и у кровати покойника остался только комиссионер, принесший письмо графу де Кергац.
Оставшись один, Коляр принялся хохотать.
- Бедный старикашка! - сказал он, смотря на труп, - ты умер спокойно, не чувствуя ни к кому недоверия; я пришел к тебе нищим, и ты дал мне убежище, не подозревая, что я вымолил у тебя позволение поместиться в мансарде твоего отеля только затем, чтобы узнать, какую выгоду можно извлечь из богатого человека, умирающего, не имея наследников.
- Бедный старикашка - повторил бандит странным тоном. - Вот теперь добродетельный граф де Кергац начнет хлопотать, отыскивая наследников. Но будь покоен: капитан Вильямс - человек ловкий; мы с ним раньше найдем Терезу и миллионы будут наши!
И Коляр продолжал хохотать пред неостывшим еще трупом. Но барон де Кермаруэ- был уже мертв и не поднялся, чтобы выгнать нечестивца, издевавшегося над его трупом. А Армана де Кергац уже не было там.
III. ВИШНЯ И БАККАРА.
Спустя две недели после свидания капитана Вильямса с Коляром в один солнечный январский день в мансарде над пятым этажом дома, находящегося на улице Тампль, у выходившего на двор окна, прилежно работала молодая девушка. Перед нею был стол, заваленный материалом и необходимыми принадлежностями для делания искусственных цветов. Она была высокого роста, стройна, бела; как лилия, с черными волосами, прозванная в мастерской цветочницы, где она училась, «Вишней» за свои ярко-пунцовые губы.
Вишня отворила окно, чтобы впустить в комнату теплый солнечный луч., и продолжала работать, напевая модный романс Альфреда Мюссэ.
В то время, как она дошла до последнего куплета, хорошенькие ручки молодой девушки докончили стебелек пиона, и она беспечно бросила его на стол.
- Ну! - сказала она, вздохнув с удовольствием, - еще десять минут, и моя работа будет кончена; я отнесу ее, а на обратном пути загляну одним глазком в дверь мастерской г-на Гро. Наконец-то подходит воскресенье!..- прибавила она с улыбкой на пунцовых губках, - если завтра будет такая же погода, как сегодня, я буду счастливейшей из женщин. Мой жених повезет меня со своею матерью обедать в Бельвиль.
И, принявшись снова за работу, Вишня вздохнула.
- Бедный Леон! - проговорила она, - как бы ему хотелось, чтобы поездка на родину была уже сделана, его документы привезены и маленький клочок земли продан. Если бы г-н Гро не обещал сделать его в будущем месяце подмастерьем, он бы давно уже уехал…
Вишня бросила полупечальный, полувеселый взгляд на висевшую у окна клетку с порхавшей в ней синичкой.
- У вас скоро будет новый хозяин, моя прелестная певунья! Через два месяца мы будем уже вдвоем насыпать вам семя в кормушку… Два месяца! Как это долго, когда любишь!
И Вишня снова вздохнула.
На лестнице послышались легкие шаги и голос, не менее свежий, но звучней, чем у Вишни, запел арию Надо.
«Сегодня суббота, - подумала Вишня, приподнявшись со стула, - а тут является Баккара. Что это значит, что последние две недели моя важная сестрица так часто посещает меня, несмотря на то, что вообще не любит беспокоиться?»
Дверь отворилась, и в комнату вошла молодая женщина.