- Что же для этого нужно сделать? - спросила Тереза, сдерживая свои слезы и негодование, так как хотела сохранить свою твердость и силу, чтобы до конца бороться за счастье дочери.
- Что делать? - повторил Бопрео, садясь рядом с женой, - вот что: по смыслу нашего брачного контракта, вы имеете право располагать вашими деньгами, отдайте их нашему сыну Эммануэлю, и…
- Никогда! - вскричала она, - никогда я не соглашусь ограбить одного из моих детей в пользу другого!
- В таком случае, - холодно сказал он, - не стоит об этом и разговаривать. Женившись на вас, я признал Эрмину своим ребенком. По закону она моя дочь, а до совершеннолетия дочь не имеет права выйти замуж без согласия своего отца. Я отказываюсь дать согласие…
- Пусть будет так! Мы подождем, хотя бы мне пришлось для этого во всем признаться дочери, и если бы даже пришлось краснеть перед нею.
Но в эту минуту дверь отворилась, и на пороге появилась Эрмина, бледная и серьезная.
- Мама, - сказала она, - вы благородная, святая женщина, и вам никогда не придется краснеть перед своей дочерью.
Она подошла к матери и опустилась перед нею на колени.
- Милая мама, - прошептала она, взяв в свои руки исхудавшую руку Терезы и поднося ее к губам, - простите меня, я все слышала и знаю, что вы лучшая из матерей и благороднейшая из женщин^ Дочь ваша гордится вами.
Эрмина встала и посмотрела в упор на Бопрео.
- Милостивый государь, - сказала она, - мама не соглашалась меня ограбить, но сама я имею право отказаться от своего наследства и соглашаюсь на ваши условия. - Затем, холодно поклонившись ему, Эрмина подбежала к двери и закричала:
- Фернан! Фернан!
В дверях показался Фернан. Эрмина подвела его за руку к г. Бопрео и сказала:
- Не правда ли, вы возьмете меня и без приданого?
- Ах! - воскликнул молодой человек. - Я буду с гордостью работать, чтобы сделать вас счастливой. Мне ничего не нужно кроме одной вас.
- В таком случае, я буду вашей женой. Садитесь к столу и пишите расписку в получении моего приданого. Г. Бопрео соглашается на наш брак только при этом условии.
И молодая девушка бросила взгляд невыразимого презрения на начальника отделения, пораженного подобным самоотвержением.
VII. КОЛЯР
На другой день в воскресенье знакомый уже нам Коляр шел быстрыми шагами около восьми часов утра с озабоченным видом по улице Шоссэ-д’Антен.
Отставной унтер-офицер не был, как обыкновенно, одет в однобортный синий сюртук и гусарские панталоны. Он был в синей блузе, а на голове вместо лихо надвинутой набекрень высокой шляпы, была надета фуражка. Костюм этот дополнялся коричневыми панталонами из грубой шерстяной ткани и черным галстуком, свернутым жгутом.
Он дошел по улице Шоссэ-д’Антен до улицы Виктуар, которую только что начинали проводить позади огороженных от пустопорожних мест заборами обширных домов улицы Сент- Лазар.
Дойдя до одного из заборов, Коляр пролез в него через отверстие, образовавшееся от выломанной доски, и направился к маленькому павильону, находившемуся в конце сада старинного дома.
Дом этот, принадлежавший одному старому англичанину, очень богатому и большому оригиналу, был совсем необитаем. Присмотр за ним был поручен привратнику, тоже англичанину, занимавшему небольшое помещение над воротами.
Позади дома тянулся большой сад, в конце которого находился павильон, состоящий из двух этажей. По довольно оригинальной странности характера, лорд Мак-Ферл, не соглашаясь сдать дом в наймы, предоставил привратнику сдавать павильон и пользоваться получаемой за него платой.
Однажды утром, месяц тому назад, когда привратник сидел у ворот, покуривая с чисто британской флегмой свою трубку, к нему подошел молодой человек лет двадцати семи, который заговорил с ним по-английски и выразил желание посмотреть павильон.
Тщательно осмотренный, он понравился иностранцу главным образом за свое уединение. Они сошлись в цене, кстати сказать, довольно высокой, и новый жилец перевез в тот же вечер свои сундуки и поселился в павильоне с единственным слугой.
Иностранец этот был никто иной как капитан Вильямс, и когда Коляр явился к своему начальнику, тот был уже на ногах и занимался своим туалетом.' У капитана Вильямса были черные волосы и такого же цвета усы; он был очень красивый молодой человек с изящными манерами.
В Лондоне, где капитан был начальником шайки воров, он носил титул баронета, успев узаконить его покупкой недвижимой собственности. Он был принят в высшем обществе и занимал прекрасный дом в Бельгрэв-Сквэре.