- Я позвоню к мамзель де Бальдер,- сказал привратник,- спрошу, не пожелает ли она взять ваше фортепьяно. Она едва ли не музыкантша.
Сердце Жанны сильно стучало.
- Девица де Бальдер! - отрывисто перебил Бастиен, услыхав легкий шум в комнате молодой девушки и уверившись, что его слышат, - да я, кажется, знал одного офицера этого имени,
- Отец этой барышни был действительно полковник, как мне говорили.
- Он был -убит под Константиной, не так ли?
- Кажется.
- Ну, так скажите же этой барышне, что если она захочет взять мое фортепьяно, так этим она окажет великую услугу старому приятелю ее отца.
Глаза Жанны наполнились слезами; ей казалось, что Бог посылает ей друга.
Минуту спустя, привратник позвонил к ней,- и молодая девушка сама отперла ему, так как. Гертруды не было дома.
Чувство очень понятной стыдливости помешало ей сказать, что она слышала все; когда привратник объяснил ей причину своего прихода, она с удовольствием согласилась исполнить просьбу Бастиена.
- Капитан Бастиен, - сказал привратник, пока носильщики устанавливали фортепьяно в гостиной, - сегодня же придет благодарить вас, барышня. - И он удалился.
Оставшись одна, молодая девушка воротилась к замочной скважине; Бастиен вбивал гвозди и развешивал картины.
Носильщики, ушли.
Вспомнив слова старика о немецких вальсах, Жанна открыла фортепьяно и начала играть «Dernieree Pensee» Вебера, этот последний гимн, лебединую песнь великого маэстро, так рано похищенного смертью.
С полными слез глазами, Жанна извлекла из инструмента эти печальные звуки, а когда она кончила и снова подошла к замочной скважине, Бастиен сидел, опершись головою на руки, и казалось погружен был в воспоминания о прошлом. Разумеется, он не оплакивал воображаемой дочери, но сердце его трепетало от волнения, и он шептал про себя:
- Боже мой! я солгал, но если у меня никогда не было дочери, так есть человек, которого я люблю, как сына; сердце его страдает, и ты должен дать ему долю радости в этом мире. Боже мой! устрой, чтобы человек этот был счастлив, и чтобы его полюбила эта благородная девушка!
Устроив квартиру, Бастиену больше нечего было делать на улице Мелэ, не получив приказаний и инструкций Армана; он встал, взял свою шляпу, запер дверь и ушел.
Жанна слышала, как он медленно спускался с лестницы.
Выйдя на улицу, он сел в наемный кабриолет и отправился в отель де Кергац.
На повороте на улицу Па-де-ла-Мюль, мимо него промчался щегольской тильбюри, запряженный английской лошадью, которою правил молодой человек; подле него сидел, скрестив руки, грум.
Бастиен успел взглянуть на лошадь, экипаж и молодого человека; при виде последнего, он вздрогнул и заглушил крик изумления.
- Боже мой! - проговорил он. - Боже мой, это Андреа! Андреа с черною бородой и черными волосами. Сто су, - сказал он с живостью кучеру, - луидор, два луидора, если хочешь, но только не теряй из глаз этого тильбюри и следуй за ним!
- Ого! - отвечал кучер, - барин, вероятно, русский князь, и если заплатит так хорошо, у моей старой лошади будут крылья вместо ног!
И он изо всей силы стегнул кнутом свою клячу.
Лошаденка помчалась, как стрела, в погоню за блестящим тильбюри с кровным рысаком.
XXIII. БАСТИЕН.
Тильбюри ехал скоро, но бульвар был загроможден экипажами, и ему часто приходилось замедлять свой ход, что позволяло наемному кабриолету следовать за ним невдалеке. Притом же, два луидора на водку так сильно подействовали на кучера, что кнут его действительно придавал лошади крылья.
- Андреа был белокурый, - рассуждал между тем Бастиен, - но волосы можно красить, а это он! он, я готов в этом поклясться спасением моей души! Андреа в Париже, Андреа расфранчен и разъезжает в тильбюри… Он должно быть разбогател. Мой милый Арман в опасности, потому что с деньгами этот демон способен на все!
После минутного размышления он продолжал:
Пока сердце графа де Кергац, обливаясь кровью, влекло его заниматься только филантропическими делами, я не опасался Андреа. Он слишком подл, чтобы вызвать его на бой, но даже и в таком случае мне бы нечего было бояться… Сын моего полковника храбр, как лев!.. Но теперь, когда мой милый Арман близок к тому, чтобы сделаться счастливым, я не хочу, чтобы этот негодяй, этот соблазнитель, становился поперек его счастья. Андреа сейчас же не будет в Париже, хоть бы для этого мне пришлось убить его!