- Положительно, - сказал он, - у рас плохие помощники, господин граф де Кергац, и ваша правая рука есть ни что иное как услужливый дурак!
И, продолжая смеяться, он прибавил:
- Я право не знал, любезнейший братец, что вы опять влюбились, хоть и не думал, что Марта будет единственным и последним предметом вашей страсти. Милейший Бастиен постарался сообщить мне эту новость, и я, конечно, воспользуюсь ею. Мне чрезвычайно выгодно, что Бастиен убежден теперь, что баронет сэр Вильямс не имеет ничего общего с виконтом Андреа, и вы, любезнейший братец, должны будете разделить это убеждение, а враг становится еще сильнее, когда, его не узнают. Вы конечно, будете секундантом Бастиена; мы встретимся лицом к лицу, и я так отлично докажу вам свое ирландское происхождение, что вы без малейшего колебания отсчитаете мне двенадцать миллионов добряка Кермаруэ в тот день когда я, став мужем Эрмины де Бопрео, потребую их от вас.
Баронет, по-видимому, обдумывал что-то несколько минут и затем продолжал:
- А! Ты опять влюблен, Арман де Кергац? Ну, так это дозволит мне рассеять тебя немножко и остановить твои деятельные розыски наследников Кермаруэ. В случае нужды, господин граф, предмет вашей страсти скроют от вас. Но, надо сначала подумать о наших делишках с Баккара, Фернаном и Бопрео.
В этот-то самый вечер Вильямс и принудил Баккара написать письмо Вишне, чтобы она отправлялась на Змеиную улицу, где баронет помешал де Бопрео исполнить свое намерение и принудил его сделаться своим сообщником.
А пока совершались эти события, неутомимый Коляр доставил Вильямсу следующую заметку:
«Молодая девушка, в которую влюблен граф Арман де Кергац, живет на улице Мелэ; зовут ее Жанна де Бальдер. Она очень хороша».
- Э! - сказал баронет, - я сделаю из нее свою любовницу, когда убью Бастиена.
XXIV.
Бастиен воротился к Арману бледный и взволнованный.
- Странно! - сказал он, - мне показалось, что я видел Андреа.
При этом имени Арман вздрогнул и вскочил с места.
- Андреа! - вскричал он, - ты видел Андреа?
- Нет, - отвечал Бастиен, - это не он, это не может быть он.
Граф де Кергац внезапно побледнел; ему сделалось страшно при одном имени этого человека, который разбил его первую любовь. «Жанна…- подумал он, - если он встретит Жанну!»
Но Бастиен рассказал ему в коротких словах, что с ним случилось, и остался по-прежнему убежденным, что между Андреа и баронетом Вильямсом не было ничего общего…
Арман вздохнул свободно.
- Послушай, - сказал он Бастиену, - твоя преданность и любовь ко мне завлекли тебя так далеко, что ты попал в скверную историю. Надо устроить это дело. Я сделаю, если нужно, визит этому несговорчивому островитянину, но я не хочу, чтоб ты дрался. В твои лета это почти смешно, мой старый дружище.
- Ладно, - проговорил Бастиен обиженным тоном, - вы считаете меня дряхлее, чем я есть, господин граф. Мне только шестьдесят пять лет и я еще очень крепок, могу вас уверить.
- Положим, но ты не будешь драться, лучше уж буду драться я! Бастиен пожал плечами.
- Англичанин имеет дело со мной, а не с вами, - сказал он, - следовательно…
Граф де Кергац понял, что с упрямым стариком можно действовать только хитростью, и решился поискать какого-нибудь окольного средства помешать дуэли.
- Хорошо, - сказал он, - мы увидим, а теперь расскажи мне о Жанне.
- Вот так-то лучше! - отвечал Бастиен и рассказал графу все, что нам уже известно, о своем переселении на улицу Мелэ и маленькой лжи, которую он так успешно употребил относительно фортепьяно.
- Ну, так отправляйся же опять. на улицу Мелэ, - сказал Арман, - сделай визит Жанне в качестве соседа и прежнего товарища ее отца; а пока ты будешь у нее сидеть, я приду к тебе. Когда я позвоню у твоей двери, ты встань; Жанна, вероятно, проводит тебя до дверей, и тогда я могу взглянуть на нее…
- Понимаю, - отвечал Бастиен и немедленно отправился исполнять приказание своего барина.
В ту минуту, как он уходил, слуга подал графу письмо. С тех пор, как он наложил на себя таинственную обязанность, на которую тратил свои огромные доходы, с тех пор, как граф де Кергац, под всевозможными одеяниями, во всех кварталах Парижа облегчал -бедствия и преследовал злодеев, часто ускользавших из рук правосудия, он держал у себя нечто вроде тайной полиции, которая охватила все ступени общественной лестницы.
Каждый день получал он длинные рапорты, наполненные мельчайшими подробностями о различных бедствиях, совершающихся в Париже. Теперь Арман распечатал принесенное слугою письмо и прочел следующее:
«В октябре 18.., во время Испанской войны, молодая женщина, по имени Тереза, удалилась, в сопровождении своей старой тетки, в Марлотт, в окрестностях Фонтенебло, и провела там последующие зиму и весну. Молодая женщина была беременна. Была ли она вдова или совершила проступок? Последнее предположение гораздо вероятнее.