Подле Гертруды Жанна увидела незнакомое лицо, то была женщина еще молодая, но с изнуренным лицом, свидетельствовавшим о долгой борьбе с нищетою и об искусственных удовольствиях, в которых парижская работница ищет для себя забвения труда и горя. Это была та самая женщина, у которой ночевал накануне Коляр над квартирой Жанны.
Она слышала крик, падение тела и вопли Гертруды и, побуждаемая Коляром, спустилась вниз предложить свои услуги, которые и были приняты.
Придя в чувство, молодая девушка обвела кругом себя изумленным взглядом, потом вспомнила о роковом письме, написанном, как она думала, Арманом, и о словах: «Я дерусь завтра утром». Жанна хотела встать, хотела бежать на улицу св. Екатерины и во что бы то ни стало помешать дуэли, причины которой были ей неизвестны.
Но тогда перед ней восстала бледная и печальная тень и, казалось, говорила ей: «Женщина не должна мешать любимому человеку мстить за оскорбленную честь».
То была тень ее отца, покойного полковника де Бальдер, честного солдата, умершего на поле битвы, дворянина, которому саваном послужило разодранное полковое знамя.
И Жанна поняла, что такой спокойный и благородный человек, как граф де Кергац, мог выходить на дуэль только побужденный весьма важными причинами.
Она встала на колени и начала молиться. Много труда стоило Гертруде принудить ее съесть что-нибудь, так глубока была скорбь молодой девушки. Гертруда принесла ей бульон, и они выпили его вместе.
Минут через десять после того Жанну внезапно одолела непобедимая дремота. Тщетно цеплялась она за мысль о завтрашней дуэли, тщетно старалась молиться; голова ее тяжело опустилась на грудь, тело скатилось на пол, но на этот раз Гертруда не пришла поднять ее.
Старуха тоже заснула на стуле, в двух шагах от своей молодой хозяйки.
Час спустя Коляр, с помощью фальшивого ключа, отпер двери Жанны и смелым шагом вошел в комнату, где молодая девушка спала летаргическим сном.
- Положительно, - проговорил он улыбаясь, - девочка моя (он говорил о работнице, ухаживавшей за Жанной) отлично исполнила свою обязанность, вылив в бульон усыпительное средство. Будущую любовницу сэра Вильямса не разбудишь теперь и пушкой.
XXVIII. ДОМ В ПОЛЕ.
Жанна заснула с молитвой на устах. Когда она проснулась, восходящее солнце играло уже на ее растрепанных волосах. Она окинула кругом себя удивленным взглядом.
Молодая девушка находилась-уже не в гостиной улицы Мелэ, а лежала совсем одетая на диване в незнакомой комнате. Через окно ее виднелись высокие обнаженные деревья. Посредине стояла большая кровать палисандрового дерева с витыми колоннами и серым бархатным балдахином с голубою каймой. Постель была не смята и, следовательно, невозможно было допустить, чтобы Жанна спала на ней хоть несколько минут.
Ничто не могло быть прелестнее, кокетливее и вместе с тем изящнее этой спальни. Таинственный зодчий, казалось, соединил в ней все, что есть роскошного и благородного в модных магазинах Парижа: убранство камина, картины великих художников, мебель розового дерева, венецианские зеркала с гранью в чудесных резных рамах, поставленные в простенках между окнами,- все это казалось молодой девушке каким-то сном, так как накануне она читала в письме Армана описание подобной спальни. Тогда с ней произошел весьма странный феномен: память ее и рассудок вполне уяснились, но, убежденная, что пребывание ее в этой комнате есть ничто иное как греза, а между тем Арман через несколько минут отправится на дуэль, она прошептала с ужасом:
- Я бы все-таки очень желала проснуться!..
Она встала, подошла к окну и открыла его.
Свежий утренний воздух пахнул ей в лицо.
- Да ведь я не сплю! - воскликнула она в изумлении. И она еще раз окинула взглядом эту незнакомую комнату, потом высунулась за окно.
Перед глазами ее находился густой парк, обнесенный кругом высокими стенами. В конце его виднелся белый домик с зелеными ставнями. Молодая девушка убедилась, что она не спит и, казалось, окаменела от изумления.
За стенами парка возвышались голые бесплодные холмы, без малейшего следа жилья.
В парке ни души. Кругом ни звука.
Где находилась она? Как попала она в это место? Это была для нее непостижимая тайна.
- Нет, нет, - говорила она, - все это слишком странно, я непременно вижу это во сне!
Но утренний воздух, освежавший ее пылающее лицо, лучезарное солнце, восходившее на безоблачном небе, сверкающие инеем обнаженные ветви деревьев, пение птичек - все это опровергало такое вероятие. Жанна не спала.
Листок бумаги, лежавший на столе, привлек ее внимание.