– Во, блин, поганка бледная! Не хило! – восхитился Толстых, освобождая путь. Джентльмен, подняв облачко сероватой пыли, пронесся мимо и исчез в «Планете».
Разглядывая красочные обложки журналов, Николай выругался:
– Е-мое! Это ж, Быстров, собственной персоной! Прикинулся педиком, и не признаешь!
Столкнувшись с парой-тройкой прохожих, он вбежал в «Планету». Мухой проскочил первый зал, рыская глазами по сторонам:
– Куда он запропастился, моль бледная!
Быстров нашелся в Малом зале. Дисциплинированно устроившись, за крайним справа столиком, он с любопытством шарил глазами по залу и посетителям. Толстых с разбегу плюхнулся на стул у столика:
– Шеф, ну Вы даете! Вас не узнать!
Быстров непонимающе уставился на говорившего:
– Я ждал-ждал, все жданки съел. Время вышло, а нет никто. Уже уходить собрался, а тут Вы.
Полковник упорно молчал, разглядывая Николая с видом проктолога, обнаружившего в исследуемом органе неожиданный предмет. Тот продолжал трещать, но поперхнулся, натолкнувшись на взгляд Быстрова:
– Т … тарищ полковник … А, вы чего так смотрите? Это ж, я. Не узнаете?
Быстров потер ладони и, пожевав нервные губы, презрительно обронил:
– Я ни понимайт. Ви ошибка.
– Ка… Какая ошибка?! Я, это, я! Коля! – зашипел Толстых.
– Урод, ты, Колек! – отвернулся полковник:
– И, папа твой, наверняка, такой же! И, детки … По определению.
– Ну, я же … – начал Николай.
– Баранки гну! Про пароль забыл, кусок дерьма! Причем большой! – оборвал Быстров.
Сникший было, Толстых встрепенулся:
– Да, да. Здесь подают соленые гренки? А, отзыв, отзыв-то: «Я бы не советовал. Здешний повар их пережаривает».
– Мда…, – протянул Быстров, в голосе сарказм зашкаливал.
– Чего расселся! Закажи пива и пожрать! – рыкнул полковник.
– Да, побыстрей! Времени в обрез!
– Я мигом, мигом, одна нога здесь, а другой и вовсе нет! – рванул с места Николай.
Старший инспектор подбежал к Печенкину:
– Девчонка садится в машину. Мы готовы.
Майор молча кивнул. Рация финна неразборчиво забормотала. Выслушав, инспектор, коротко ответил и, повернулся к Печенкину:
– Девица одна и выезжает со двора. Предлагаю, две пары на хвост, остальные остаются на месте. Дальше по ситуации.
– Согласен, – буркнул русский. Как только финн ушел, оживился Спиногрызов:
– Шеф, давайте сами в квартиру проникнем, а? В хате один Колибри. Зайдем тихохонько, если что и, побазарим без излишнего гуманизма. Он сто пудово не ожидает нас здесь. Колонется в три секунды!
Печенкин, сморщился, словно лимон укусил:
– Ох, и придурок, ты! Какое проникновение?! Моча в голову ударила? Мы здесь в гостях почти. Любые, подчеркиваю, любые действия с согласия финнов. Мля, дал же бог помощничка!
– Товарищ майор! Я что? Я ничего. Уж и инициативу проявить нельзя, – изобразил обиду на физиономии Спиногрызов. Печенкин злобно зыркнул на помощника:
– Тоже мне, энерджайзер, япона мать! Уймись!
Минут через семь вернул инспектор. Обычно невозмутимое лицо финна отражало смесь недоумения и легкой растерянности:
– Тут вот какая штука получается. Навестили мы квартирку. Судя по обстановке – явка.
– Что клиент? – заторопил Печенкин.
– Клиент на месте и скорее жив, чем мертв, – хмыкнул финн. Майор, хлопнув ладошками по толстым ляжкам, подскочил с лавки:
– Кто мертв? Ты что буровишь?
– Спокойно товарищ. Спит ваш Колибри. Что у них с девкой произошло, не понятно. На столе выпивка с закуской, а парень дрыхнет в кровати.
– Дрыхнет, говоришь? Ладушки. А, а девица? – Печенкин в волнении прошелся несколько шагов туда-обратно.
– Ведем парой машин. Это не девчонка, а черт в юбке. Выскочила из города и рванула по трассе, что петарда. Минут через сорок в Хельсинки въедет, – о чем-то размышляя, цедил финн. Майор глянул в упор:
– Про что медитируем?
Полицейский, почакав передними зубами, продолжал:
– В управе прогнали фото барышни через базу данных.
– И? – Печенкин не отрывал взгляда от собеседника.
– Что тянешь, дерьма в рот набрал!? – встрял в паузу Спиногрызов.
– Пшол вон! – гаркнул майор. От неожиданности помощник отскочил и часто-часто заморгал маленькими, как пуговички у гульфика, глазками.
– Даун, мать твою! Нам бы столько огородов, сколько у нас козлов, давно бы при коммунизме жили! – Печенкин еле сдерживал себя.
– Ну, дружище, давай, не тяни! Выкладывай сомнения. За моего, извини. В семье не без урода, – растянул он в узкую улыбку губы.
Уронив взгляд, финн буркнул:
– Да, ладно. Без обид, бывает.
Майор засуетился:
– Давай-ка присядем. Посидим рядком, да поговорим ладком.