– Радость-то какая! Прихватили гниду, Иваныч. Теперь и, девок не надоть. Гля, какой пряник достался: гладкий, аж лоснится. Сперва поучим его, а потом, как полагается, по кругу пустим, – скалился Димон, пожирая взором сникшую фигуру Толстых. Рядом возвышался его спутник с габаритами бегемота в расцвете сил.
– Иваныч, берем милашку под белы рученьки и на хату, – скосил глаза на приятеля Димон.
«Ходу», – решил Николай и, метнув в лицо бывшего коллеги свой портплед, рванул. Димон отпрянув, разжал пальцы. Стеклянные двери расползались в стороны, когда мощный пинок догнал зад беглеца.
Получив мощное ускорение, Толстых, ласточкой вылетел на площадку. Пружинно подскочив, он кинулся по лестнице вниз. Впереди маячили свобода зелеными огоньками такси.
Удача, барышня капризная. А, модельные туфли не подходящая обувь для спринтерского забега. На второй ступеньке подошва левого «мокасина» жалобно пискнула по глянцу мрамора, и он кубарем покатился вниз.
– Хрясть, – макушка смачно влепилась в пластиковый вазон. Цветочки пышным фейерверком разлетелись в стороны.
– Копе …, – чахлой искрой пыхнуло в мозгу Николая, и обвалилась ночь.
Преследователи выскочили на площадку:
– Все, Иваныч, ралли не будет. Отскакал свое, козлище. Насчет панихиды пускай «Гринпис» заморачивается. Кстати, на венках реально сэкономят. Считай, всю клумбу под корень выкосил, лишенец.
****
Тема тщательно тер подошву о брусчатку:
– Слава богу не дерьмо, а перегной. Угораздило, мля. Благо мы нынче не эстеты. Перебедуем. Еще б мозги в кучку собрать. Как объясняться буду? Геморрой. Мда…
– С богом! – открыв стеклянную дверь, он шагнул в зал аптеки. За спиной клацнула замок, а впереди возникло белое Нечто.
– Допился, феи чудятся, – часто заморгал парень. Помогло. Нечто материализовалось в крепенькую тетку, облаченную в униформу провизора:
– Гут дай, мистер. Кэн ай хэлп ю?
Студент сморщился от болевого спазма:
– Чего? А, в смысле помочь? Уно момент. Значиться так. Мне надо… Стоп. Ай нид ми … таблетки … фор май хеад. Ферштеин? А, черт. Андестенд?
Глаза аптекарши неуклонно беременели:
– Уот, мистер?
– Да, не водку, а микстуру. Май хеад – алес капут. Писец, короче. О, господи! Как тебе объяснить? – заводил по сторонам глазами он.
Финка слегка отпрянула от прилавка.
– Во, смотри! – Тема ткнул пальцем в один из рекламных плакатов, на котором парень с девушкой обнимались. В руках они держали бутылочки темного стекла. Тема подошел поближе к рекламе:
– Видишь они сперва пьют. Ну, дринкин. А, потом, потом. То есть афте, афте, у них головка бо-бо. Поняла?
Аптекарша внимательно выслушала объяснения русского. Несколько секунд она задумчиво помолчала, сделав губы трубочкой. Неожиданно зардевшись, мадам воскликнула:
– О, ай ам андестенд! Момент, мистер, – и повернулась к стеллажу.
– Момент, момент, – пальцы аптекарши маршем пробежались по торцам ящиков, замаркированных непонятными значками. Найдя нужный, финка вытянула его. Миг, и пальцы зажали небольшой яркий пакетик.
– Плиз, мистер, – она протянула его студенту.
– Что это? Кондон? Ты что, издеваешься? Его что на голову одевают? Твою мать! Голова у меня болит. Голова! А, не член, – завопил парень.
– Сори, сори, мистер! Момент! – аптекарша быстро исчезла. Тема даже поморгал:
– Точно глюки! Была же тетка, и нет. Не, с пьянкой пора завязывать. Говорила бабушка: не пей, козленочком станешь!
Аптекарша объявилась через пару минут. В руках держала пластиковый стаканчик, наполненный коричневатой жидкостью.
– Плиз, – она протянула стаканчик. Потной рукой парень взял сосуд:
– Что хоть за хрень? Точно от головы?
Аптекарша натянуто улыбалась:
– Плиз, плиз! Итс о’кей!
– Лишь бы не пурген! Башка гудит, как трансформаторная будка, э-эх, – он махом выпил напиток.
– Ничего вроде пошла. Забирает.
Рация затрепыхалась в очередной раз.
– На связи, – инспектор, подхватив вибрирующий аппаратик, нажал клавишу вызова. Едва он перевел рацию на прием, как динамик затрещал на финском. Салон микроавтобуса стал походить на улей в период медосбора.
– О чем спич, коллега? – Спиногрызов меланхолично ковырял зубочисткой пластик стола. Печенкин, с тревогой наблюдавший за краснеющим лицом финна, мигом подсунул кулак под нос помощника:
– Заткнись, твою мать!
– Может помочь или еще как … – заныл тот. Минуты три полицейский общался с рацией, выслушивая тарабарщину и вставляя реплики. Отключив аппарат, брякнул его об стол. Еще полминуты, финн, уставившись в потолок, беззвучно шевелил губами.