Я усмехнулась. Жирок расправил плечи:
— Но торжественно поклялись вместе избавиться от того, что делает полных людей счастливыми, но нездоровыми.
— Я рада за тебя, Виталик, правда! Удачи вам на вашем поприще!
Влюблённая парочка откланялась. Мы с Любой в изумлении наблюдали, как Виталик подхватил Катю на руки и принялся с ней приседать. Это выглядело неуклюже, смешно и травмоопасно…
— А теперь вернёмся к нашим баранам, — Люба скрестила руки на груди и вперилась взглядом в мой висок.
— Не прожги во мне дырку, Любок.
Я почти раскололась под её натиском, но нет. Сказать, что умер дорогой человек, всё равно, что признать, что так оно и есть. Не хочу, не буду. Возможно, это просто свойство психики — так она справляется с ударом, отказываясь принимать действительность. Ведь даже когда от инсульта умер дедушка, я не сразу в это поверила. Собственно, не верю до сих пор. Осознание накатывает лишь тогда, когда я прихожу на его могилу.
Около подъезда Люба, по завершении пятичасового рассказа о Польше, подвела итог:
— Я только уехала, но уже жутко скучаю по Польше! Ведь там остались все мои друзья… За два года они стали мне практически родными…
Понимаю тебя, Люб. Ты и представить себе не можешь, насколько.
Глава 5.2
Дни тянулись неимоверно долго. Однако тихой походочкой подкрался сентябрь и сжал в своих когтистых лапках не успевших вовремя удрать школьников. Наступила пора учёбы. 11 класс — это вам не хухры-мухры! Подготовка к ЕГЭ, выпускной, бесконечные тесты, сочинения, тесты, сочинения, опять тесты!
Повсюду, куда ни плюнь, притёршиеся за долгие годы лица одноклассников. Люба и Стасян. Теперь они разделились на два фронта, каждый старался перетянуть одеяло (то есть меня) на свою сторону. Дни слились в одно большое серое пятно. Постоянный стресс вошёл в привычку. Я стала ещё более безразличной ко всему происходящему, чем раньше. Успеваемость заметно снизилась. Люди старались не трогать меня и обходили стороной. Им же лучше. Смирнов, а по совместительству мой «бывший парень», продолжал докучать своим присутствием. Он не оставлял попытки помириться, но я обрубала его поползновения на корню. Мало он причинил мне слёз и боли? Всё это время я старалась не вспоминать о нём, забыть, как страшный сон. Не с Жирком, так с Алексом мне это удалось. И не сказать, чтобы глядя на Смирнова я испытывала сожаление. Нет, скорее лёгкую грусть. И то, только потому, что он своим естеством служил напоминанием о другом человеке. Глядя на Смирнова, я задавалась вопросом: я вообще в себе была, когда влюблялась в этого человека? Создавалось такое впечатление, что меня приворожили. И, о, каким же облегчением было избавление от наваждения!
Дождливые мрачные будни сменялись один за другим. Так призраком скользнул мимо сентябрь, сточной водой уплыл в канализационный люк октябрь, перелётной птицей махнул крылом ноябрь. Лёгкий снежок припорошил землю. Зима распахнула свои объятия.
Лера не приезжала с конца августа ни разу. Её присутствие помогало мне держаться — жить, дышать в относительно нормальном темпе. Но сестры не было. Она была слишком занята! Болезнь, жравшая её кости долгие годы, исчезла, что вызвало массовый бум. В первое время Лере пришлось потаскаться по больницам и пройти полное обследование. В итоге светлейшие умы мировой медицины сошлись во мнении, что «горный воздух творит чудеса!», как бы абсурдно это не звучало. Но оттягивало день нашей встречи не это. После того, как сестра раскрыла в себе талант полиглота, необходимость в репетиторах напрочь отпала, вот только мама всё равно продолжала нагружать дочку. Да, всё верно, дар не пропал. И, как объяснил Райан самой Лере, он в ней давно дремал, но место силы (поляна менгиров) помогли ему пробудиться. Колечко ведьмы было здесь не при чём. Лера неожиданно начала побеждать во всех турах олимпиад, связанных с иностранными языками, включая всероссийские, а затем и международные. Ради справедливости стоит заметить, что «Валерия Александровна, юный талант, достойный мировой известности» всё же старалась сдерживаться и не выдавать то, что она свободно владеет не только английским и немецким, но так же арабским, японским, суахили и так далее. Что уж говорить, сестра времени даром терять не стала. Быстренько раскрутила свой бизнес и заделалась репетитором. В свои 13 лет она стала вполне успешной леди. А на сестру забила широкий болт. Мы из-за этого крупно поссорились. Но на Новый год она пообещала выбраться, как выразилась сама Лера: из «своей популярности» и уделить капельку внимания «ничего не достигшим в своей жизни холопам». Я понимала, что это её своеобразный сорт шуток, и не обижалась, хотя в такие моменты её сходство с Райли казалось поразительным. Вместо этого я приготовила маркер и календарь. До приезда сестры оставалась неделя.
***
25 Декабря, день, когда по всему миру празднуют католическое Рождество. Новый год тоже не заставлял себя ждать. Он мчался по заснеженной тундре со скоростью северных оленей, работающих на питательном топливе из ягеля.
Сегодня был последний школьный день перед началом каникул. Схватив дневник и половину буханки высохшего хлеба, я выбежала на улицу. Я опаздывала, но сие упущение не заставило меня пойти наперекор заведённому порядку. Я зашла за угол своего дома и подбежала к месту сбора гулек, между нами с сестрой прозванным Гульбищем. Кроша хлеб, я с надеждой осматривала ряды пернатых, ища того самого, особенного голубка. Но тщетно. Взгляд встречался с всё теми же голодными, глупенькими глазками, смотрящими на тебя прожорливо, но то же время робко, опасливо. У Шурика — взгляд, что надо! Наглый, напористый, саркастичный! Такой уж точно нельзя не заметить.
Раскрошив последний ломтик, я со всех ног помчалась к пункту выдачи знаний. Таковым, во всяком случае, считали это неказистое серое здание учителя, родители и Д. Любовь. Я же окрестила этот большой загон для потомства двуногих иным названием: АДИК. Или в расшифровке — Ассоциация Даунов и Коматозников. Что уж говорить, некоторые учителя не упускали возможность лишний раз напомнить об этом. Вот и сейчас, Шикова Елена Владимировна взяла слово:
— Ну что, ребята, опять вы не выспались и растеклись по парте, как желе?
Послышался нестройный хор.
— Чур, я с яблочным вкусом! — я подсела к Любе, сидящей за первой партой в своей серой тёплой кофточке, положила голову на стол и незаметно для себя уснула…
Я проснулась от громкого гвалта, что учинили одноклассники.
— В чём дело? — едва ворочая языком, поинтересовалась я. Голова отяжелела, а глаза слиплись, поэтому вникала я в происходящее с трудом.
— Ну, ты, блин, и соня! — тычком в бок Люба вмиг стряхнула с меня дремоту, — На уроке! Как не стыдно!?
— Формально у нас сегодня уроков нет. А классный час на то и классный, чтобы провести его как можно круче! Например, доспав то время, которое было затрачено на сборы в школу, — зевнув, прокомментировала я свою точку зрения.
— Для тех, кто что-то недопонял или проспал, — учительница выразительно посмотрела на меня, — Поясню ещё раз. Спонсоры нашей школы «Рузское молоко» предоставляют нашему классу билеты на праздничное шоу!
Я скривилась, сразу перестав слушать. Шикова продолжила:
— Сначала состоится поход в исторический музей на Красной площади, а затем организаторы шоу пообещали нам самый настоящий бал в традициях XIX века!
Шикова болтала что-то ещё, но суть я уловила.
— Я не еду, — сказала я Любке, которая в грёзах уже перенеслась в петляющие коридоры, уставленные ветхими экспонатами.
— Что? Ты меня бросишь? Хорошая же из тебя подруга…
— Ты когда дуешься, похожа на бельчонка, который набрал за щёки орехи, — рассмеялась я.
— Настя!
— Да ладно тебе. Не в первый раз я отказываюсь от экскурсий с классом. А тебе надо съездить, развеяться. В конце концов, посмотришь, как изменилась Москва за прошедшие пару лет.
— Как хочешь. Пойду, поинтересуюсь, может, Стася поедет.
Стасян, естественно, тоже отказалась.