Больше он ничего не сказал.
До самого вечера он занимался лишь тем, что чистил свои винтовки и приготовлял патроны, прерывая свои занятия лишь на время обеда и ужина, состоявших все из тех же консервов и оленьей ноги.
Холмс тоже говорил мало.
Он казался сосредоточенным и весь день ходил взад и вперед то по комнате, то по двору, о чем-то раздумывая.
Перед тем как ложиться спать, он обратился к Федору:
— А нельзя ли мне посмотреть на этих братьев?
— Не советовал бы, а впрочем, можно. Я устрою, — ответил тот.
Больше они ни о чем не говорили.
Мы выспались прекрасно и, проснувшись на следующий день с рассветом, стали собираться в путь.
На этот раз Холмс с особенным вниманием нагружал свой и мой ранцы.
Приставу дали котомку Федора, нагруженную самим Холмсом.
Федор заботился о себе сам.
Приставу он дал одну берданку, мне другую, а сам вооружился винчестером, заткнув на всякий случай себе за пояс пару больших финских ножей.
Когда все было готово, мы поели и тронулись в путь.
В наших нарядах приискателей, с винтовками за плечами, мы походили на настоящих сибирских охотников.
Сначала мы шли на запад по вьючной тропе, извивавшейся по гористому берегу Амура.
Пройдя верст двадцать, мы свернули вправо, и пошли тайгой.
Великая сибирская тайга, необъятная и суровая, приняла нас под свою угрюмую сень.
Так продвинулись мы еще верст восемь, когда Федор вдруг остановился.
— Так посмотреть? — спросил он Холмса.
— Что? — удивленно спросил тот.
— Первый «грех». Хочешь?
— Да, — ответил Холмс.
— Ну, так пойдем, — коротко сказал Федор и, оборотясь к нам, добавил:
— А вы здеся побудьте.
Они ушли, а мы с приставом остались на месте. Мы провели довольно скучно время, тем более что оно казалось нам бесконечно длинным.
Но вот, наконец, часов через пять они вернулись.
— Ну, что? Как? — набросились мы с расспросами на Холмса.
— Ничего, — ответил он. — Я видел двух братьев. Их черты лица настолько характерны, что теперь я без труда узнаю всех семерых в любой толпе, тем более что Федор говорил, что все они очень похожи друг на друга.
— О, да! — ответил пристав.
— Мне удалось узнать очень важную вещь, — продолжал между тем Холмс.
— Ну, ну! — заторопили мы.
— Когда мы подошли к опушке тайги против первого «греха», мы засели в кустах почти у самого станционного дома. У столба стоял привязанный оседланный конь, уже взмыленный, и из этого я заключил, что либо у хозяина есть гость, либо он сам откуда-нибудь приехал.
Притаившись в кустах, мы стали ждать. Наконец, дверь отворилась, и из них вышли два рослых молодца. Они были удивительно похожи друг на друга. Один из них сел на лошадь и, кивнув головой другому, сказал:
— Значит, к Сергею!
И уехал. Федор говорил, что Сергей — один из семи братьев. Он живет на четвертом стане отсюда, значит, на центральном. Из этого можно вывести заключение, что четвертый стан представляет из себя центральный сборный пункт.
И, обратясь к приставу, Шерлок Холмс с улыбкой произнес:
— Как видите, если идти по нити сначала, то нетрудно добраться и до клубка.
— Не совсем так, — ответил тот. — Для того, чтобы покончить с ними, надо застать их на месте преступления.
— И это будет, — с уверенностью произнес Холмс. — Надо только быть настойчивым, а не налетать на минутку для того, чтобы посмотреть и ничего не увидеть.
— Посмотрим на вас, — ответил пристав, и в голосе его послышалась ирония, вызванная неприятным для него намеком.
— Итак, Ватсон, сегодня в поход! — заговорил Холмс.
— Ты… этак вы меня совсем загоняете! — проговорил пристав. — Имейте в виду, что я и так уж сильно кашляю.
— О, о! Вы кашляете? Вот уж это совсем не подходящая болезнь! — с сожалением произнес Холмс. — В таком случае вам придется сегодня посидеть одному, иначе вы нас выдадите головой.
— Куда же вы собираетесь?
— На четвертый станок.
— Тьфу, чтобы вас! — разозлился Курабко. — Ведь это верст двадцать восемь отсюда, а то и все тридцать, да еще по горам!
— Вот поэтому-то нам и необходимо двинуться в путь немедленно, — твердо сказал Холмс.
Пристав только рукой махнул.
Однако ему пришлось покориться.
Хорошо отдохнув и закусив, мы бодро тронулись в путь по вьючной тропе.
Однако, не доходя второго «греха», Федор свернул в тайгу.
— Если идти напрямик, то больше восемнадцати верст не выйдет! — сказал Федор.
— Да это расчудесно! — воскликнул Холмс. — Ведите нас, ведите, дорогой помощник!