— А что, — сказал Штирлиц, гася бычок от сигары, — Эйфелева башня — в этом что-то есть… Но пока что я хотел бы остаться Штирлицем.
Майор нервно забарабанил пальцами по столу. Фельдфебель Отто наклонился к майору и жарко зашептал на ухо:
— Господин майор, среди помешанных психов и буйные встречаются! Его же в психбольницу надо — а ну как сейчас все начнет крушить!
Штирлиц равнодушно достал пачку «Беломора» и прикурил папиросу. Натренированное ухо русского разведчика легко могло расслышать любой шепот, но Штирлиц никогда этим не пользовался.
— Гм… — пробурчал майор, с опаской глядя на Штирлица. — Кстати, господин штандартенфюрер, работа у вас не из легких, наверное, сильно устаете… Я мог бы устроить вас на некоторое время отдохнуть в загородный пансионат. Представьте себе: свежий воздух, парное молоко к завтраку, никаких бомбежек… Там может и имя свое вспомните…
— Тс-с-с! — Отто из-за спины Штирлица поднес палец к губам и сделал зверское лицо.
— Парное молоко?… — задумчиво пробормотал Штирлиц, почесывая подбородок. — А пиво там есть?
— Конечно!
Майор энергично закивал головой, улыбаясь опасному собеседнику, и, чтобы не рисковать, тут же добавил:
— И вино! И водочка!
— Согласен, — сломался Штирлиц.
Через пять минут крытая полицейская машина уже везла Штирлица в пригород Берлина. Штирлица сопровождали два полицейских, удивительно похожих на Отто и, соответственно, друг на друга. Русский разведчик предложил им сыграть в очко и, когда машина подъехала к психиатрической лечебнице, выиграл семь марок.
ГЛАВА 10. ТРИ ГИТЛЕРА И ОДИН ШТИРЛИЦ
Кабинет главного врача психиатрической лечебницы имени Второго съезда НСДАП напоминал бы зал Дрезденской галереи, если бы не решетки на окнах. На обитых дубом стенах висело множество портретов: от лошади Александра Македонского до господа бога. Штирлиц с интересом осмотрелся.
Главный врач Арнольд фон Швацц в роскошном белом халате и внешностью мясника, с красной рожей, пропитыми глазами и в золотом пенсне на носу, встал, оперся на стол руками и дыхнул на Штирлица перегаром.
— Э… Как мне сказали, господин Штирлиц?
— Без сомнения, — уверенно подтвердил Штирлиц.
— А я — Арнольд фон Швацц, главный врач в этом заведении.
— Еврей? — прищурился Штирлиц.
— Что вы! Истинный ариец! Не обязательно ведь каждому врачу быть евреем.
— Вот и я думаю, — сказал Штирлиц, — почему это среди врачей одни евреи?
— Не все. У нас еще есть, например, три итальянца, два австрийца, японец и даже один уругваец, — заметил фон Швацц, улыбаясь. — Значит, вы и есть фон Штирлиц?
— Штандартенфюрер СС, — подтвердил Штирлиц. — Меня сегодня об этом уже раз десять спрашивали. Могу и морду набить!
— Послушайте, почему бы вам не быть Бонапартом? У нас по нему документации два ящика, вам и самому будет интересно почитать. Да и компания неплохая — Бонапартов у нас уже штук двадцать. Можно в футбол играть…
— На фиг мне ваши Бонапарты! — возмутился Штирлиц. — Я сам себе Штирлиц.
— Очень хорошо. Прошу вас, покажите язык… У вас в родне никто не болел венерическими заболеваниями?
— Нет, — признался Штирлиц.
— Вы алкоголик?
— Нет, конечно. Но привык пить, начиная с утра.
— Вот как? Мне нравятся такие пациенты.
Главврач залез в стол и извлек оттуда початую бутылку французского коньяка.
— Не откажетесь? Я так и думал… Мне презентовал ее один господин, который поначалу считал себя аргентинским шпионом, а потом переквалифицировался в Бонапарты. Давайте выпьем за то, чтобы каждый мог быть тем, кем он хочет быть.
— Например, Эйфелевой башней.
— Вот именно!
Покончив с оформлением нового пациента доктор фон Швацц проводил Штирлица к домохозяйке. Штирлиц получил полосатую пижаму с длинными рукавами и рулон туалетной бумаги.
— Возьмите еще рулончик, господин штандартенфюрер, — посоветовала сестра-домохозяйка, пожилая женщина с располагающей внешностью.
— Здесь что, плохо кормят? Как в Рейхе?
— Наоборот! Потому и советую. У нас вам будет очень хорошо! Вас будут прекрасно кормить, одевать…
— Что, и задницу у меня будете подтирать?
Сестра деликатно посмеялась незамысловатой шутке больного.
Обвешенного шестью рулонами туалетной бумаги Штирлица проводили в его палату. Когда Штирлиц увидел в палате трех Фюреров в больничных халатах, он ничем не выдал своего удивления.