- Вы разве курите, Владимир Ильич? - поинтересовался Лавров.
Вождь хмыкнул и c любопытством посмотрел на артиста.
- Нет, батенька, не курил, не курю и курить не буду! Вот так!.. Марья Петровна, голубушка, поторопитесь, уж больно чаю хочется! А это, дорогой мой человечище, транслятор. По-вашему, значит, времени машина. Изобретение революции и трудового народа России. А вот и чай! Вы знаете, больше всего люблю чай! А у вас! Это же не чай, это же аромат! Это вам не морковка в кипятке! - Владимир Ильич приятно рассмеялся, супруги Лавровы неохотно последовали за ним. - Батеньки мои, да очнитесь же вы! Я это, я! Ну, Ленин! Ну, Ульянов! Что здесь особенного? Теперь к делу. Мне к вам посоветовал обратиться один товарищ из театра. Говорят, вы играли меня и довольно неплохо, - товарищ Ульянов поднес чашку к губам и отпил небольшой глоток. - Вот я и подумал, чего зря время терять! Пойду к Лаврову. Он объяснит, в какое это время попал вождь мирового пролетариата!
- Вам бы, Владимир Ильич, тогда бы лучше к Ульянову... Мише, - насморочным голосом заметил народный артист.
- Да был я у него. Мерзкий старик! Решил, что я это не я, а психопат! Хе-хе! Вот старикашка, вот учудил... Так что, дорогие мои, я c вами. Можете пощупать, потрогать, полапать. Я не в гриме... В полном вашем распоряжении и слушаю вас внимательно. Люблю слушать. Вы даже не представляете, как это прекрасно, послушать других!
"Ну и дела!" - краснея, подумала Мария Петровна.
"Во вляпались-то, Маша!" - сказал про себя Лавров тем же насморочным голосом.
"Это вам, батеньки мои, не хрен c перцем трескать, да чаем запивать! Вот такие дела..." - высокомерно прошептал Ленин и прищурил глазки, которые, как и в семнадцатом, были добрыми и ласковыми.
ГЛАВА 9. ГЕНРИХ ЭРНСТОВИЧ
- Да поймите же вы, Генрих Эрнстович, что это время мне необходимо как жизнь! - мягко прошептал Вальтер. - Вы же знаете Штирлица. А что если он вернется преждевременно? А блок, названный его именем занимается черти чем! Как по-вашему, что он сделает? Я уж не говорю про себя. Но если вы отказываете мне, значит вы против нас. То есть, против Исаева...
- Не знаю, не знаю. Такие вещи я один решать не могу.
- Да ладно тебе, Генрих, все же от тебя зависит! Кому нужны эти дурацкие мыльные оперы? Тебе еще спасибо скажут, да и мы в долгу не останемся.
- Что ты имеешь в виду?
- Сумма приличная и к тому же...
Подошел официант подозрительной наружности, в правой руке он держал поднос на котором стояла бутылка отличного французского вина.
- Ты заказывал? - кротко спросил Шелленберг у Кальтенбруннера. Тот покачал головой. - Это что?
- Подарок от господина, сидящего вон за тем столиком, смутно молвил официант, показывая взглядом нужный столик.
Бывший шеф Штирлица присмотрелся и узнал в сидящем сильно постаревшего Адольфа Гитлера. "Вот, сволочь, уже здесь!" подумал Шелленберг, а вслух нервно сказал:
- Отнесите это дерьмо обратно и передайте этому придурку, что истинные борцы в нацистских подачках не нуждаются.
- Будет-c сделано.
- А зря, хорошее вино, - протянул Генрих Эрнстович. - И дорогое, наверное.
- Да знаешь ли ты, от кого эта бутылка?
- Ну?
- От Гитлера!
Кальтенбрунер вздрогнул и страстно взглянул на бывшего главу Третьего Рейха. Фюрер аппетитно ел молодую жареную курицу и не обращал никакого внимания на окружающую его действительность. Генрих хотел уже было вскочить и крикнуть "Хайль!", но его вовремя прервал Шелленберг.
- Что ты! Сейчас совсем другое время.
- Слыханное ли дело! Фюрер в Москве!
- Да. Этот придурок возглавляет блок "Гитлер и Россия". Я догадываюсь о причинах, побудивших его пожрать в "Седьмом".
- Фантастика!
- Ну так что, Генрих?
- О`кей! Будет тебе время! - отозвался Кальтенбруннер. - Но c условием. Пусть твои орлы не залетают слишком высоко, Борька c Егоркой никогда не простят мне резких выступлений. Сам знаешь, я на этом посту недавно и в Магадан на старости лет меня что-то не тянет.
- Ни ссы, друг! Все будет в рамочках! - восторженно заверил Вальтер, вытирая губы салфеткой. - Не залетят. Ты, деточка, нам нужен на свободе.
Шелленберг быстро ушел и поэтому не заметил, как к столику Кальтенбруннера подсел Гитлер. Генрих Эрнстович в полголоса прошептал: "Хайль!" - и полностью подчинился этому дряхлеющему старику, во власти которого когда-то была судьба Европы.
Один из самых наглых аллигаторов уже открыл пасть. Нежное бедро Машеньки было поцарапано. Коварная Стефани потирала руки и ждала большей крови.