Ободренный Айсман так и сделал.
Ночью разбуженный Шелленберг вскочил и дико заорал:
- Стой, кто идет?
- Да так... - ответили ему из темноты.
- Что "да так"? - переспросил Шелленберг.
- Ничего, - сказали ему.
- Я говорю, идет-то кто? - вежливо поинтересовался Шелленберг.
- Надоел ты мне, Шелленберг. Какая разница, кто идет? Ну там, кошки, собаки, тебе-то что? Из-за тебя человек уже неделю запором страдает.
- Так бы сразу и сказал, - успокоился Шелленберг.
Он лег спать и больше не отзывался ни на какие шорохи. Штирлиц вздохнул с облегчением - путь к складу был открыт.
Когда он отпиливал решетку, мимо склада, довольный, что хоть один раз ему не помешали, пробежал Айсман, гордо поддерживая сползающие штаны. Забравшись на склад, Штирлиц огляделся по сторонам и не заметил ничего интересного. В углу стояла огромная бочка. Штирлиц со вздохом достал из кармана лом и совершенно равнодушно отбил крышку. Из бочки стал подниматься тяжелый запах. Шелленберг понимал, что чем больше он доставит наркотиков, тем лучше, и поэтому добросовестно наполнил цистерну доверху, применяя банановую кожуру, очистки колбасы и помои с кухни.
Штирлиц походил вокруг бочки, постучал по ней носком сапога и удовлетворенно чмокнул губами. Достав вилку, которой он любил ковырять тушенку, он подумал:
"Интересно, пробьет ли моя вилка эту бочку?"
Штирлиц был человеком действия, и притом он был русским разведчиком, а у них, это знал даже Мюллер, положено сначала делать, а потом уже думать.
Произведя ужасную отрыжку, от которой вздрогнул даже безмятежно спящий Шелленберг, Штирлиц злобно воткнул вилку в самый низ бочки. Ценный наркотик, выстраданный Шелленбергом в течение трех месяцев, хлынул на пол. "Пропала вилка", - с сожалением подумал Штирлиц. Русский разведчик не любил стоять в луже всякой гадости или чувствовать себя виноватым, поэтому он предпочел вытереть сапоги о пиджак спящего Шелленберга, почистить вилку о его брюки и удалиться.
Утром гнев Шелленберга был безграничен. Он извергал страшные ругательства и ругал Бормана.
Досталось всем, даже ни в чем не повинному Мюллеру. Тот сказал, что пусть Шелленберг к его песочнице больше не подходит.
Штирлиц, как ни в чем не бывало, скалил зубы и ел тушенку. Сегодня у него был второй день рождения за последние три месяца. Сейчас он ест тушенку, но ровно через три минуты он рыгнет, бросит банку и продолжит свою тяжелую и опасную работу.
Обеспокоенные отсутствием наркотиков, американские дипломаты решили направить на Кубу Даллеса. Об этом Геббельсу по большому секрету сообщил Шелленберг. Он не знал, что для того, чтобы распространить новость, надо сообщить ее Геббельсу, поэтому вечером о приезде Даллеса знал даже Мюллер, который составил из куличиков надпись "Привет американским шпионам" и охранял ее всю ночь.
Приезд Даллеса совпал с возвращением любимого Фюрера из Бразилии, где он лечился от импотенции. Волей судьбы Фюрер попал на тот же захолустный аэродром с главным зданием из пальмовых ветвей, где в ожидании зажравшихся таможенников сидел голодный и небритый Даллес. Увидев Даллеса, Фюрер сильно засмущался и отвернулся, прикрывая лицо раскрытым на самом экстравагантном месте журналом "Рlаy Воy". Красотка с огромным бюстом завлекающе смотрела на пронырливого американского дипломата, который даже застеснялся и покраснел до запонок пиджака.
Неожиданно Даллес увидел лицо Фюрера.
"Где я видел этого развращенного мулата?" - подумал Даллес, упорно смотря на загоревшее до черноты лицо Фюрера. Тот застенчиво смотрел на Даллеса через странички "Рlаy Воy" и ужасно боялся, что Даллес узнает его и закричит что-нибудь типа "Держите любимого Фюрера". Внезапно в проеме пальмовых ветвей появился подхалим Шелленберг, приехавший встретить вождя. Толстый таможенник тщетно пытался сдержать его. Шелленберг, подпрыгивал, вытягивая тощую шею, вопил:
- Я здесь, мой Фюрер, я здесь!
"Развелось же этих фюреров", - подумал Даллес.
Шелленберг подвел к дверям телегу, запряженную парой рабов, посадил в нее любимого Фюрера (что неграм, запряженным в телегу, совсем не понравилось) и направился на виллу Фиделя.
Штирлиц был в ужасном расположении духа. Тушенки было много до ужаса, но даже это не радовало профессионального разведчика. Шелленберг нажаловался Фюреру, что кто-то испортил все его наркотики. Фюреру было не до наркотиков. Вылечившись в Бразилии от импотенции, он теперь страдал от отсутствия женщин. Негритянок он терпеть не мог и очень боялся. Пришлось отправить пару негров на почту и выписать Фюреру из Германии Еву Браун. Узнав про это, Штирлиц поперхнулся. Ева Браун принадлежала для Штирлица к тому классу женщин, которые убегали от него до восьми вечера. Все остальные убегали от него в девять тридцать. Некоторые не доходили до дома Штирлица, не дослушав его рассказ о всемирной победе мировой революции и обилии "Беломора" и тушенки. Приезд Евы Браун не предвещал Штирлицу ничего хорошего, и он, решив потешиться, выбрал самый тяжелый кастет и отправился искать Мюллера.
ГЛАВА 6
Даллес искал виллу Фиделя Кастро. Он знал по описаниям Шелленберга, что "она такая большая", но для обычного американского агента этого было явно недостаточно. Даллес не смог догадаться, что все, кроме помойки и зарослей кактусов и есть вилла Фиделя Кастро.
В это время Штирлиц спаивал Фиделя и уговаривал его провозгласить на Кубе развитой коммунизм.
- Может, социализм? - спрашивал Фидель после очередного стакана, на что Штирлиц отвечал:
- Нет, ты меня уважаешь? - и наливал следующий. Горилка Геббельса была на редкость хороша.
Утром Фидель пошарил в темноте рукой по столу, поймал скользкий теплый огурец и съел его. Затем с трудом одел галифе, предварительно разобравшись, где у них левая штанина, а где подтяжки, выпил теплого пива и ползком выбрался из кабинета Штирлица. В коридоре стоял Даллес. Ночью он каким-то образом пробрался на виллу Фиделя и теперь основательно на ней заблудился. Утром он пошел на запах туалета, надеясь встретить цивилизованных людей и напоролся на волосатого небритого Фиделя, с урчанием выползающего из кабинета Штирлица.