Неожиданно вдалеке показалась телега. На ней, в обнимку с канистрой бензина, ехала Ева Браун. Штирлиц бросил Бормана, который не преминул быстро уползти, и прислонился к карте СССР, которые везде развешали рабы Фиделя специально для Штирлица. Русского разведчика неукротимо рвало на Родину. Такая реакция на Еву Браун у Штирлица вырабатывалась годами.
Не доезжая двух шагов до Штирлица, корова, запряженная в телегу, упала, высунув наружу сухой жесткий язык.
- Однако, бензина кончилась! - радостно сообщил Штирлицу извозчик со странными чертами лица, явно с крайнего севера, завернутый в телогрейку и с унтами на кривых тощих ногах.
Отобрав у Евы Браун канистру бензина и лишив ее таким образом возможности сопротивляться падению в кучу навоза, извозчик отвернул крышку и начал поливать корову бензином. Корова удивилась и вылупила глупые зеленые глаза.
Остатки бензина извозчик с крайнего севера предусмотрительно вылил корове под хвост. Почувствовав увеличение температуры и жжение в некоторых частях тела, корова решила сделать ноги, точнее, копыта, обутые в старые рваные унты. Телега изрыгнула Еву Браун, успевшую взобраться обратно и помчалась вслед за обалдевшей коровой.
- Однако, бензина хорошая! - радостно сообщил извозчик, доставая из кармана странный музыкальный инструмент. Испуская из него нудные тренькающие звуки, извозчик подтянул штаны и отправился вслед за убежавшей коровой.
- Мадам, - недовольно сказал Штирлиц, с трудом сдерживая рвание на Родину. - Вылезайте из навоза, а? Ведь Фюрер обидится, увидев вас в таком виде.
- Не боись, - грубым знакомым голосом сказала Ева Браун, вытирая следы навоза рукавом телогрейки. - Не обидится твой дурик Фюрер. Фига он меня с Германии в ету Кубу волок? Пущай теперя обижается...
Штирлиц обиделся и отвернулся к своей карте.
Любимый Фюрер Еву Браун не ждал. Он долго прыгал вокруг телеги, пока Ева Браун искала, куда наступить носком валенка.
"И чего он в ней нашел?" - негодующе думал Штирлиц, отворачиваясь от своей карты. - "Такая и замычать может. И валенки у нее рваные."
"Дались тебе мои валенки", - обиженно подумала Ева Браун. Фюрер объял необъятную талию Евы Браун, с трудом угадав ее местоположение, и потащил на виллу.
Американский шпион пришел к Штирлицу поздно вечером и прямо с порога бросился в кресло и потребовал незамедлительных доказательств беззаветной преданности Штирлица ему, американскому агенту. Доказательства последовали незамедлительно. Охающий шпион, поддерживая одной рукой свернутую кастетом нового типа челюсть, медленно сполз с кресла и стал покрывать Штирлица отборной американской бранью.
Очередной удар кастета вернул шпиона на Родину.
- Хороший свинец попался, - сказал Штирлиц вслух.
- Ага! - обрадованно поддакнул Борман, держа формочку для кастета, позаимствованную у Мюллера в песочнице. Формочка изображала профиль любимого Фюрера, и с ее помощью Мюллер лепил из песка портреты вождя.
- Борман, а не пора ли нам связаться с Центром? - доверительно спросил Штирлиц.
- Ага! - вторично поддакнул Борман, и его лысина обрадованно засверкала на заходящем солнце.
- Ну и пошел отсюда, - пинок Штирлица вынес Бормана на улицу. "Проклятый Штирлиц", - подумал Борман, выдергивая из носа колючки. -"Вечно у него секреты со своим Центром. А тут старый коммунист от скуки погибает!"
Борман вытащил из кармана засаленный, как у настоящего коммуниста, партийный билет, выданный ему Штирлицем и снова перечитал его содержимое. Удовлетворенно чмокнув, он спрятал партбилет в карман и, кряхтя, полез на карниз.
Штирлиц при помощи старого ржавого топора настраивал рацию. Рация вопила и ругалась на всех языках мира. Наконец Штирлиц услышал родные позывные Центра.
"Штирлиц - Центру", - открытым текстом, обеими руками застучал Штирлиц по ключу. - "Нехорошие люди (злыдни) обезврежены. Служу Советскому Союзу"
"Это харашо." - ответил Центр с характерным акцентом. - "Даем вам па-аследнее задание."
"Я слушаю Вас, товарищ Сталин", - Штирлиц вытянул руки по швам. "Харашо бы всех ваших новых друзей па-асадить в...
Э-э-э...
Ну, во что-нибудь и отправить в Москву."
"Есть, товарищ Сталин!" - Штирлиц радостно выключил рацию и счастливым ударом кастета сбросил подслушивающего Бормана с карниза. Борман не знал азбуки Морзе, но шпионил из чисто профессионального интереса.
"Куда бы их всех посадить?" - думал Штирлиц. - "В ящик из-под тушенки все не поместятся. В вагон из-под тушенки не полезут. А если кастетом по голове вопить начнут."
- Тут надо технически, - сказал Борман, высовываясь из-под карниза.
- Ну, - Штирлиц достал кастет.
- Давай построим бар из досок и заманим всех пивом. Наши стосковались по пиву.
- Это мысль, - сказал Штирлиц, убирая кастет. - А где ты пиво возьмешь?
По коварному оскалу Бормана Штирлиц понял, что для Бормана это не проблема. Целую ночь Борман где-то пропадал, а утром принес Штирлицу большой ящик свежего чешского пива.
Все утро Штирлиц с Борманом строили из досок и ореховой скорлупы некоторое подобие бара. Мюллер ходил вокруг и критиковал, пока не лишился трех передних зубов.
Наконец, бар был готов. Штирлиц остался внутри, выбирая кастет потяжелей и побольше, а Борман вышел наружу и стал ждать, пока кто-нибудь рискнет пройти мимо.
Вылезающий из кустов Айсман увидел кружку пива и не устоял. Приглушенный вопль, раздавшийся из недр бара, показал, что Штирлиц взял самый большой из своих кастетов.
Следующим был любимый Фюрер, прогуливавший Еву Браун по зарослям Кубы. Увидев кружку пива в руке Бормана, он, естественно, здраво предположил, что дело нечисто, и решил быстренько удалиться. Ему помешала Ева Браун. Вытерев под носом рукавом телогрейки, она сделала резкий вираж, сунула сопротивляющегося Фюрера под мышку и решительно рванула внутрь. Раздался звук падающего бревна.
"Откуда там бревно?" - подумал Борман. В ответ ему раздались тошнотворные звуки - Штирлиц опять достал свою карту.
Кальтенбруннер, в поисках пропавших галифе, совершенно случайно проходил мимо новоявленного бара.
- Бар!!! - обрадованно заорал он на всю округу и, отпихнув Бормана, бросился внутрь. Горькое разочарование вырвалось из Кальтенбруннера сразу после удара кастетом.