Итак, как только гиря падает на Штирлица, дверь автоматически запирается, срабатывает часовой механизм, и открывается газовая камера.
- Хы, хы! - зашелся от смеха Борман и осекся, - а что если Штирлиц не поймет, что такое "Е.Б."?
Борман задумался.
- Штирлиц тогда никогда не пойдет по этому адресу...
Партайгеноссе представил, как в дом никто не входит, гиря не падает, газовая камера простаивает. А ведь на ее испытание Борман угробил половину 6-го барака концлагеря "Равенсбрюк"!
С досады Борман чесал лысину до тех пор, пока его не осенило. Он снова обслюнявил карандаш, зачеркнул слово "Штирлицу" и подписал "Штирлицу от Евы Браун".
- Теперь все в порядке!
Да, эта шутка должна стать самой веселой шуткой Бормана. Партайгеноссе встал и взглянул на часы. Пора было ехать на званный вечер, организованный Штирлицем.
Борман сел в машину, щелчком по макушке дал шоферу понять, что надо ехать. Машина поехала.
Подкатив к церкви, Борман открыл дверцу и, уже занося ногу на тротуар, обнаружил, что забыл письмо на столе.
"Вовремя вспомнил, - похвалил он себя, - грех еще жаловаться на память."
Ему пришлось вернуться за письмом, и поэтому он опоздал. Штирлиц нервничал. Его настораживало отсутствие Бормана, который был ему необходим для начала задуманной операции. Рядом с задумчивым Штирлицем сидел Мюллер, проверяя на свет кружку с пивом.
- Что бы вы не говорили, Штирлиц, - скептически сказал он, - а баварское пиво в три раза лучше жигулевского.
- Ясный пень, - буркнул Штирлиц, - Но где же Борман? Небось опять задумал очередную гадость!
- Ежу понятно, - согласился Мюллер, - Он без этого не может.
"При чем здесь еж?" - задумался Штирлиц. Это слово он уже слышал. И тут он догадался. Ведь "еж" - по-немецки "игель"! А "Ежики" - "Игельс"! А именно так называлась таинственная операция вермахта, над разгадкой которой он так долго бился. Штирлица сбило множественное число.
"Что-то связано с ежиками! Ну, теперь я у них все выпытаю."
- Ежу? - переспросил Штирлиц.
- Да, да, этому, с иголками...
- Кстати, Мюллер, а как же тогда размножаются ежики?
- Спросите у Кальтенбруннера.
- А он скажет?
- Никто не знает, что скажет Кальтенбруннер, - философски изрек Мюллер, А все-таки, Штирлиц, что бы вы не говорили, баварское пиво даже в шесть раз лучше жигулевского.
- Ясный пень, - буркнул Штирлиц и замолчал.
Вокруг Штирлица кругами бродил восхищенный адъютант Гиммлера Фриц, старательно прислушиваясь к каждому слову своего кумира.
- Ясный пень, - конспектировал он.
Английский агент фотографировал из-за алтаря странички записной книжки Фрица.
В зале было довольно-таки мало офицеров. Большинству захотелось попробовать себя в роли исповедников, и они разбрелись по комнаткам вместе с прихожанками пастора Шлага. Остальные развлекались как умели.
Геринг и Геббельс раскачивали за руки за ноги Шелленберга, а Гиммлер считал:
- Айн, цвай, драй!!!
Чем-то недовольный Шелленберг, крича, что он готов жизнь отдать за великого фюрера, перелетел через алтарь и оседлал английского агента.
- Н-но!!! - Заорал Шелленберг, - эскадрон, за мной!!!
Английский агент для конспирации сделал вид, что он ничего не заметил.
Геринг и Геббельс оттащили Шелленберга от агента, и снова послышалось:
- Айн, цвай, драй!!!
Агент предусмотрительно шмыгнул за портьеру.
Айсман и Холтофф поглощали огромный торт, запивая его коньяком.
- А-а-а!!! - раздалось над ухом Штирлица. Ни один мускул не дрогнул на лице русского разведчика. Ну конечно же, это был Борман.
"Пора уходить", - подумал Штирлиц. Ему оставалось увести Мюллера и пастора Шлага, и можно было взрывать.
Ковыряя в зубах, Борман позвал:
- Штирлиц, мне надо сказать вам нечто интересное...
- Борман, а как размножаются ежики?
Борман опешил.
- Ну, это... - он сделал неопределенный жест руками, - еж приводит ежиху, и это... - Борман повторил свой жест.
- Понятно, - кивнул Штирлиц, - вы тоже не знаете. А как вы думаете, где ежики размножаются быстрее, в России или в Германии?
- Да не волнуйтесь вы, Штирлиц! Вывезут их всех из России! Уже эшелон идет.
Штирлиц откинулся в кресле.
"Эшелон! Вывезут из России! Да, но ведь тогда в России нарушится биологическое равновесие, и мы, русские, умрем с голоду!"
- Штирлиц, - бубнил Борман, - отойдем, мне надо сказать вам что-то важное...
- Отстань, - отмахнулся Штирлиц.
В его голове шла огромная мыслительная работа. Штирлиц понял, что спасти ежиков намного важнее, чем уничтожить кучку пьяных офицеров, которые и так когда-нибудь умрут.
Борман, видя, что Штирлицу не до него, огляделся вокруг и заметил Фрица.
"Адъютант Гиммлера", - подумал он и позвал:
- Фриц! На минуточку!
И схватив пальцами за медную пуговицу на мундире адъютанта, жарко зашептал:
- Фриц! Вы хотите помочь Штирлицу?
- Ясный пень! Это мой лучший друг. Я с ним пил на брудершафт.
- Понимаете ли, у Штирлица связь с Евой Браун...
- Понимаю, - кивнул Фриц.
- А об этом проведал сам Кальтенбруннер. Может случиться беда, надо спасти Штирлица!
- Я готов, - вытянулся Фриц.
- Передайте Штирлицу это письмо.
Борман отпустил пуговицу на мундире Фрица и тайком сунул ему за пазуху конверт.
Штирлиц пробирался к выходу.
Окрыленный Фриц догнал его только около двери.
- Господин штандартенфюрер, я должен...
- Ничего вы мне не должны! - оттолкнул его Штирлиц, - Пьяная свинья! На улице к Штирлицу пристал патруль.
- Позвольте документы, господин офицер! - сказал плешивый капрал.
- Да пошел ты... - Штирлицу было некогда.
Капрал открыл русско-немецкий разговорник.
- А, это Штирлиц, - произнес он, глядя вслед уходящему разведчику.
"Я - пьяная свинья?" - удивился Фриц, прислонясь к портьере. У него начали путаться мысли.
Английский агент внимательно следил за происходящими событиями. Он вышел из-за портьеры и, оправляя передничек, кокетливо позвал:
- Господин адъютант Гиммлера, не могли бы вы выделить мне несколько минут?
- Извините, фройлен, мне надо спасти Штирлица.
Ударом профессионального боксера "фройлен" свалила адъютанта на пол. Потирая руки и ушибленный кулак, агент присел над бездыханным телом и привычно ознакомился с содержимым карманов. Кроме письма он прихватил двадцать пфеннигов, коробок спичек и гаечный ключ.