Глава 12
На следующее утро я ковырялся в яичнице, которую мне принесли на завтрак, когда загремели замки, дверь распахнулась, и на пороге возник Бюрграве, сопровождаемый полицейским в форме.
— Американец умер, — возвестил инспектор.
— Тогда найдите мне адвоката, — ответил я. — Предпочтительно того, кто знает английский.
И когда адвокат наконец-то прибыл, выяснилось, что на этот раз он — англичанин. Звали его Генри Резерфорд, и приехал он по поручению посольства Великобритании. Невысокий, с животом-арбузом, толстыми щеками напоминающий бурундука, лысый, лишь с венчиком волос, падающих на воротник рубашки, который врезался в складки шеи. Он протянул пухлую руку, а после того, как я рассказал ему об аресте и изложил свою, не слишком достоверную версию событий, адвокат задал важный вопрос:
— А где вы учились, дорогой мальчик?
Я ответил, что в Кингсе,[3] и мы поговорили об этом славном учебном заведении. Потом он вернулся к более насущным проблемам и спросил, получал ли я юридическую помощь после ареста.
— Они мне дали какого-то голландца, — ответил я. — Но он практически не говорил на английском.
— Хорошо, — кивнул он и после моего вопросительного взгляда добавил. — Нам это может помочь. Такой выбор адвоката, во всяком случае, здесь, в Нидерландах, предполагает некий злой умысел. Далее, сколько у вас денег?
— С собой? При аресте было порядка шести тысяч евро.
— Шести тысяч! Господи, да разве можно носить такие деньги? Но я говорю о залоге, дорогой мальчик.
— А-а-а… Наверное, денег мне хватит. Хотя потребуется какое-то время, чтобы собрать нужную сумму.
— Отлично. Теперь, думаю, нам нужно обсудить нашу тактику. Скажите, что вы им рассказали?
— Только то, что и вам. Мой рассказ их не интересовал.
— Какая-то ерунда. — Резерфорд достал клетчатый носовой платок, вытер блестящий от пота лоб. — Есть что-то еще?
Я только смотрел на него.
— Хорошо, вы не должны мне рассказывать. Вы не похожи на убийцу, это и дураку ясно. Но не отвечать на их вопросы… Из-за этого могут возникнуть проблемы.
— Могу я сослаться на Пятую поправку[4] или что-то подобное?
— Разумеется, можете. Но вы должны задаться вопросом, зачем вам это? Ваша цель — убедить их, что вы не убивали американца.
— Но если они не смогут выдвинуть против меня улик…
— Да, да, но зачем настраивать их против себя? — Он махнул рукой. — Этот Бюрграве — типичный служака, такой дотошный. Именно на таких делах и создал себе репутацию, знаете ли.
— Вы говорите, он просто так не отстанет?
— Я говорю, что нужно как следует подумать насчет того, что вы можете ему сказать. И насчет того, что вы ему еще не сказали.
— Вы хотите сказать, что нужно соглашаться еще на один допрос?
— Вам придется на это пойти, молодой человек. Никуда не деться. Вопрос лишь в том, что вы собираетесь ему рассказать.
Как выяснилось, особого значения это не имело. По собственному опыту я знаю: наличие адвоката не означает, что ты обязан прибегать к его советам. Резерфорд не один час просидел рядом со мной, что-то записывая в блокнот превосходной перьевой ручкой, пока Бюрграве пытался заставить меня говорить. Угрозы, ложь, обещания — в ход шло все. И с каждым вопросом, на которые я отвечал гримасой или не отвечал вовсе, лицо инспектора делалось все более мрачным. Иногда Резерфорд перебивал Бюрграве уместным замечанием, и тогда инспектор сжимал правую руку в кулак, да так, что ногти впивались в ладонь, считал до десяти (или до tien)[5] и пробовал зайти с другой стороны. Ничего у него не получалось, и, право, стоило посмотреть, как это бесило инспектора.
— Скажите мне правду, — в какой-то момент потребовал он, грохнув кулаком по столу. — Отвечайте.
— Я не знаю, какую правду вы хотите услышать, — ответил я.
Он злобно глянул на меня, но я не отвел глаз. И тут Резерфорд предложил прерваться. На лице Бюрграве появилось выражение легкого презрения, потом он резко встал и вышел, не оглянувшись. Поднялся и я, потянулся, повертел головой, разминая шею. Пахло от меня не очень. Благоухал, можно сказать, потом. Я посмотрел на Резерфорда. Тот откинулся на спинку стула, почесал ручкой висок.
— И как долго, по-вашему, все это будет продолжаться?
— Еще не вечер. Очень он настойчивый, да?
4
Пятой поправкой Конституции США определено право человека не свидетельствовать против себя самого.