— Подождите! — Я вскинул руки. — Видите ли, я — англичанин. Извините, если напугал вас.
Он замолчал, не закончив предложения. Потом перешел на слова, которые я мог понять.
— Кто вы? — Он прищурился.
— Меня зовут Чарли Ховард. Вы — господин Ван Зандт? Я бы хотел поговорить с вами, если не возражаете.
— Вы не договаривались о встрече со мной?
— Нет.
— Тогда вы должны уйти. Я подумал, что вернулась моя домоправительница. Я решил, что она забыла ключи.
— Она только что ушла.
— Тогда она подала вам хороший пример.
И он начал закрывать дверь. Рефлекторно я вставил ногу в щель между дверью и косяком. В глазах старика мелькнула тревога. Щеки затряслись. Я уверен, в тот момент он подумал, что я на него наброшусь.
— Я только хочу поговорить. Пожалуйста, дело важное.
Он покачал головой и вновь попытался захлопнуть дверь, и, если бы не моя нога, добился бы своего. Но дверь отскочила от моей туфли.
— Уберите ногу, — сказал он дребезжащим голосом.
— Я отниму у вас лишь несколько минут.
— Я вызову полицию.
— Послушайте, речь пойдет о Майкле Парке.
Имя произвело впечатление. Старик перестал нажимать на дверь. Настороженно смотрел на меня, и я понял, что должен сказать.
— Он мертв, господин Ван Зандт. Я пришел сюда, чтобы сообщить вам об этом.
Глава 19
Нилс Ван Зандт привел меня, как я понял, в библиотеку, Здесь стены от пола до потолка занимали стеллажи с книгами, многие с кожаными корешками — они напомнили мне футляры для видеокассет 1980-х годов. Возможно, он купил все это, чтобы заполнить полки и выглядеть в глазах гостей интеллектуалом, но я так не думал. У меня создалось ощущение, что он проводил в этой комнате много времени. У окна стоял заваленный книгами стол, на котором стояла пишущая машинка. Если Ван Зандт и предпочитал, как говорил Резерфорд, не выходить из дома, он не тратил время попусту.
Я подумал, что бар в углу — совсем не помеха работе с книгами. Ван Зандт указал мне на кресло у внушительных размеров камина, а сам направился к бару и налил в два стакана бурбон. Он не стал спрашивать, отдаю ли я предпочтение бурбону, просто решил, что я его пью. И не поставил под сомнение смерть Майкла, просто поверил мне на слово. Новость потрясла его, и я решил, что дрожь в руке, которой он держал щипцы для кубиков льда, вызвана не только возрастом.
— Как он умер? — спросил Ван Зандт, хищно посмотрев на меня. Щипцы с двумя кубиками льда зависли над одним из стаканов.
— Насильственной смертью. От побоев.
Брови Ван Зандта взлетели вверх, но не от удивления. Скорее, он этим показывал, что подтвердилось еще одно из его предположений.
— Это случилось в тюрьме?
— Нет, — ответил я. — В Амстердаме. Примерно через неделю после его освобождения.
Ван Зандт бросил кубики в стакан, поджал губы.
— Мне не сообщили.
— Полиция? Меня это не удивляет. Упущений у них много.
— Большинство из них — дураки. Они поймали убийцу?
— Еще нет.
— Они знают, кто он?
— Вопрос не по адресу.
Ван Зандт, опираясь на трость, дохромал до меня и протянул стакан. Какое-то время я не торопился с глотком, боясь, что бурбон обожжет горло. Крепкие напитки я не жалую. Пиво — да. Вино — в некоторых случаях. Но виски? Бурбон? Я так к ним и не пристрастился. Иногда мог выпить, но удовольствия не получал.
Ван Зандт осторожно опустился в кресло по другую сторону камина, потянулся к полену, бросил в огонь. Взметнулись искры. Он откинулся на спинку, пригубил бурбон.
— Вы, наверное, удивлены моим приходом.
Ван Зандт молча смотрел на меня. Языки пламени отражались бликами в содержимом его стакана.
— Дело в том, что я писатель, — продолжил я. — Майкл Парк хотел меня нанять.
— Нанять вас?
— Чтобы я написал его мемуары. На такие книги сейчас устойчивый спрос. Мемуары преступников прекрасно продаются и в Европе, и в Штатах. Он хотел, чтобы я написал его историю.
Ван Зандт опустил стакан на колено, склонил голову набок, сощурился.
— Для вас обычное дело — писать книги за убийцу?
— Он утверждал, что ни в чем не виновен.