Через арку в конце коридора Бруно провел меня в большую, совмещенную с кухней гостиную. Здесь меня ждал сюрприз. Он включил свет, и я увидел, что в комнате почти нет мебели, а пол — бетонный, покрытый коркой краски. Причем краска была разных цветов, бессистемно смешанная. Все это напоминало гигантскую инсталляцию Джексона Поллока.[5] Вдоль стен стояли картины, законченные и находящиеся в работе, большинство — абстрактные, один или два традиционных портрета. Напротив окон я увидел два мольберта с незаконченными холстами, а между ними — длинный узкий стол, прогибающийся под тюбиками с краской, кисточками, скребками и бутылками с растворителем.
— Ты рисуешь? — задал я очевидный вопрос.
— Немного, — коротко кивнув, ответил Бруно. Он снял рюкзак, расстегнул молнию, достал мою книгу и положил на гранитную поверхность кухонного столика. Спросил: — Хочешь кофе?
— Хочу. — Я подошел к одной из картин. Краска, покрывавшая пол неровным слоем, прилипала к подошвам моих туфель. Может, я поступил правильно, не почистив их.
— У тебя хорошие картины, Бруно. Очень хорошие.
Бруно не ответил. Залез в стенную полку, достал две кружки и пакет с молотым кофе. Я смотрел, как он насыпает кофе в кофеварку, включает ее. Когда вода закипела, Бруно открыл дверцу холодильника, сунулся в его осветившееся нутро.
— Молока нет.
— Сойдет и черный. — Я провел рукой по холсту. — Даже лучше, поможет мне чуть протрезветь.
Ох, если бы желание трезвости пришло мне в голову парой часов раньше…
ГЛАВА 3
«— Я хочу, чтобы вы кое-что для меня украли.
Такие слова я слышал не впервые, только обычно собеседник предпочитал какое-то время походить вокруг да около. Но не этот американец. Он сразу взял быка за рога, хотя и говорил ровным голосом…»
Так начиналась моя последняя книга «Ночной вор. Похождения в Амстердаме». Оторвавшись от нее и оглядев лица собравшихся, я с трудом выбросил из головы вопрос: а действительно ли они хотят, чтобы я продолжал чтение? Если бы я появился в книжном магазине «Парижские огни» годом раньше и объяснил, какие пишу романы, меня выдворили бы за дверь, прежде чем я успел спросить, продают ли они мои книги, не говоря уж о том, чтобы организовать мне встречу с читателями. Теперь все изменилось. Всего лишь одна книга существенным образом подняла мой статус. Из безвестного поденщика, кропающего детективы, мало кому попадающиеся на глаза, я превратился в писателя, которого кто-то да знает, автора псевдомемуаров, которые многие принимают за чистую монету. Несколько критиков, прочитавших «Похождения в Амстердаме», расхвалили блестящую, по их мнению, концепцию произведения: автор дешевых романов о профессиональном воре прикидывается вором и описывает свои мнимые подвиги. В одном, правда, они ошибались: я не прикидывался.
Да, кое-что мне приходилось менять: имена, места, украденные вещи. Но от этого книга не становилась менее правдивой — во всяком случае, для меня. Каждое написанное слово имело прямое отношение к тому, что действительно произошло в Амстердаме.
Пришедшие на встречу со мной читатели, конечно же, этого не знали. То ли они, как и критики, думали, что все это чистая выдумка, то ли вообще понятия не имели, о чем моя книга. И разве для них это имело какое-то значение? Разумеется, нет. В Париже, теплым весенним вечером, под безоблачным небом, писатель собирался почитать свое произведение. Так чего ж не послушать, коль скоро это не стоит ни гроша.
Около сорока человек, в основном молодежь, решили, что это здравая мысль. Они расселись на зеленых парковых скамьях, расставленных передо мной полукругом. Большинство остальных слушателей составляли замызганные работники магазина «Парижские огни», которые по ночам спали на расшатанных койках, поставленных между стеллажами книг, а днем отрабатывали в торговом зале свой ночлег. Кроме того, присутствовали английские супруги среднего возраста, которые через мое плечо фотографировали собор Парижской Богоматери, французская монахиня (ее больше занимал облупившийся фасад церкви Сен-Жульен-ле-Повр) и два старичка-француза в синей хлопчатобумажной сарже — эти, похоже, только и ждали, когда мы очистим место, чтобы они могли продолжить растянувшийся на десятилетия шахматный турнир.
Ждать им оставалось недолго. Я собирался прочитать только первую главу, ответить на два-три вопроса и, возможно, даже подписать кому-нибудь экземпляр книги. А уж потом намечался поход в ближайший бар с сотрудниками книжного магазина, где, я в этом не сомневался, мне предстояло потратить на выпивку гораздо больше той скромной прибыли, на которую я мог рассчитывать в этот вечер.
5
Пол Джексон Поллок (1912–1956) — американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма.