— Судя по всему, ты ожидал увидеть мужчину, — услышал я.
И, откровенно говоря, поначалу мне показалось, что передо мной мужчина. Может, из-за одежды: все черное — сапоги, джинсы, рубашка. Потом, правда, я заметил, что рубашка на груди чуть округляется в двух местах, а на правой руке поблескивает тоненький золотой браслет. Свои каштановые волосы дама не расчесывала и, возможно, не мыла с того самого дня, когда в этой комнате на пол постелили ковер. Они более всего напоминали спутанную гриву. Косметикой она не пользовалась, так что кожу покрывала сеть морщин и морщинок. И выглядела болезненно худой — возможно потому, что носила очень уж обтягивающую одежду, более всего напоминая укротительницу львов, разве что без хлыста. Поначалу я подумал, что ей под семьдесят, но когда она заговорила густым, рыкающим баритоном, накинул еще несколько годков.
— Так ты — Чарли Ховард, — начала она.
— Виновен! — Я затушил окурок в пепельницу.
Она всмотрелась в меня из-под тяжелых век, потом из заднего кармана достала сигареты. Сунула одну в рот, закурила, заполнила легкие едва ли не третью кубометра дыма.
— Моложе, чем я ожидала. — В голосе слышалась легкая хрипотца.
Я пожал плечами. А что следовало сказать?
Женщина вышла на центр комнаты, встала прямо передо мной. Одну руку она прижимала к животу, поддерживая ладонью локоть другой, в которой держала сигарету у самых губ. Еще раз глубоко затянулась.
— Я — Франческа, — продолжила она, протягивая руку с обгрызенными, ненакрашенными ногтями.
— Привет, Франческа. — Я пожал руку, найдя, что она шершавая и безжизненная. — Вы хозяйка этого магазина, так?
Франческа выдохнула дым, по широкой дуге обвела комнату рукой. Я заметил, как в дыре под мышкой сверкнула белая кожа.
— С тысяча девятьсот шестьдесят первого года, — уточнила она. — Многие великие писатели заглядывали сюда. И некоторые прекрасные книги написаны в этих стенах.
— Под дулом револьвера? — спросил я, указав на итальянца.
Франческа повернулась, ее плечи поникли.
— Паоло, — гласные звуки у нее звенели, как и положено уроженке Италии, — мы не варвары.
Итальянец опустил глаза, положил револьвер на ковер. Мы, конечно, еще не вели разговор на равных, но я решил, что это шаг в правильном направлении.
— Я велела им не причинять тебе вреда, особо это подчеркнула.
— Это хорошо. Вы их выдрессировали.
— Ха! — Франческа откинула голову и громко расхохоталась, совсем как пират в детском фильме. Правда, отсмеявшись, не хлопнула рукой по бедру, хотя жест этот не показался бы неуместным.
— Я знала, что ты меня повеселишь. Поняла это по книге.
— Так вы ее прочитали?
— Я читаю все, что выкладывается на стол. Это нерушимое правило.
— Я польщен.
— Я не сказала, что книга мне понравилась.
Она посмотрела на меня, вскинув брови. Я ждал, что она вновь рассмеется, но нет: судя по всему, она не стала горячей поклонницей моего таланта.
— Подозреваю, твой диапазон довольно ограничен.
— Зависит от того, как далеко зашвырнуть меня в воду.
Франческа хищно прищурилась, опять глубоко затянулась. Оставшейся части сигареты могло хватить еще на пару затяжек, но Франческа бросила окурок на пол и мыском сапога растерла в пыль.
— Пожалуйста, не испытывай мое терпение.
— Постараюсь. Но уж позвольте спросить, почему я здесь?
— Все просто, — ответила Франческа. — Картина.
— Картина?
— Которую ты украл.
— Украл?
Франческа скорчила гримаску, повернулась к итальянцу, щелкнула пальцами.
— Книга. Паоло, принеси ее.
Итальянец поднялся с унитаза и проследовал в кабинет Франчески. Через несколько мгновений вернулся с экземпляром «Путеводителя честного вора по Амстердаму». Передал книгу Франческе, которая открыла ее на первой странице и протянула мне.
Я тут же узнал свой почерк — там было написано: «Моему протеже».
— Где вы ее взяли? — спросил я.
— В квартире Катрины, — ответила Франческа. — Майк нашел ее в то утро, когда я отправила его и Паоло за картиной.
Так вот как они вышли на меня! Я покопался в памяти и вспомнил: Бруно вынимает книгу из рюкзака, кладет на кухонный столик. Они нашли книгу и предположили, что ее там оставил я. То еще предположение. Даже я никогда не позволял себе такой беспечности.
— Я надписал книгу, но это не означает, что я побывал в той квартире.
— Тогда объясни вот это. — Манчестерец помахал в воздухе бумагами из конверта. Поднялся, передал их Франческе. Она их просмотрела, губы разошлись в улыбке.