— Вернемся к Катрине, — предложил я. — Почему Пикассо?
— Потому что она им занималась. Работала архивистом в Центре Помпиду.
— Правда? — Я нахмурился. — Но я слышал, что она работала около Орлеана.
— Да перестань, Чарли, ты должен знать, как устроена работа крупнейших музеев.
Я пожал плечами.
— Не знаешь? — Она затянулась. — Понимаешь, у них столько экспонатов, что в одном здании их не уместить. Место ограничено, к тому же всегда есть опасность пожара. Взять тот же Центр Помпиду. Они выставляют где-то четверть своей коллекции. Остальное показывается в других местах или хранится в запасниках.
— В Орлеане?
— По всей Франции. Так снижаются риски. Я знаю три места, где хранятся части коллекции. Возможно, их больше.
— И Катрина работала в одном из них?
— Да.
Я поднес руку к подбородку, потер появившуюся там щетину.
— Но что ей это давало, если картина, на которую она нацелилась, висела в музее?
— Да ладно, Чарли, музей обычно приобретает не только картину.
Она сощурилась, затянулась, кончик сигареты ярко вспыхнул.
— Продолжайте.
— Это могут быть зарисовки, эскизы, какие-то поясняющие записи. Все зависит от художника.
— И Пикассо делал эскизы, так?
— Не всегда. Но для «Гитариста» делал.
— То есть Катрина могла воспользоваться результатами его подготовительной работы?
Франческа энергично кивнула.
— Она копировала эскизы, снова и снова. По правде говоря, уровень мастерства Катрины позволял ей достаточно быстро перенять стиль любого художника.
— Даже Пикассо?
— Я говорю о кубизме, — подчеркнула Франческа. — Выглядит это сложно, что есть, то есть. Ни мне, ни тебе не под силу. Но если представить это как череду фрагментов… Художнику достаточно разобрать картину на отдельные квадратики, а потом сложить их в прежней последовательности.
— Так просто?
— Если практиковаться на одной и той же картине, то просто. Ты же видел результат.
— Да, конечно. И что произошло потом?
Франческа собралась ответить, но тут что-то попало ей в дыхательное горло. Она сглатывала, моргала, потом начала кашлять, сухо, скрипуче. Кашляла, дергалась, плевалась, но что-то по-прежнему перегораживало доступ воздуха в легкие.
— Похлопать вас по спине? — предложил я.
Франческа отмахнулась, к лицу прилила кровь, кашель усилился. Она отвернулась от меня и выплюнула сгусток бог знает чего на залитую битумом крышу. Вероятно, тот же битум.
— Извини. — Она прижала руку к вздымающейся груди, вновь затянулась. Этот приступ кашля так и просился в рекламный ролик кампании о вреде курения. — Так на чем мы остановились? — Ее голос стал на октаву выше.
Я улыбнулся, словно очарованный ее манерами.
— Вы рассказали мне о подделке, изготовленной Катриной, и я спросил, что за этим последовало.
— Ты, наверное, заметил, что охрана экспонатов в Центре Помпиду не на должном уровне?
— Тут я ничего сказать не могу. Камеры наблюдения есть, датчики системы сигнализации тоже, сотрудники в каждом зале плюс толпы посетителей.
— Вот здесь в игру вступил Жерар. — Франческа вытащила из рукава платок и промокнула губы.
— Позвольте догадаться — он придумал хитрый план.
— Скепсис тут неуместен. Я же говорила тебе, он гений. Но, думаю, даже он удивился легкости стоящей перед ним задачи.
— Неужели?
— Он просто ходил гоголем!
— Он сам рассказал вам об этом плане?
— Мне. И другим людям, своим знакомым. Слишком многим людям.
— Ага! — Я поднял палец. — Все дело в том, что Жерар любил поговорить.
— Именно так.
— То есть урок не пошел ему впрок? Когда его поймали в прошлый раз.
Франческа улыбнулась.
— Не то слово. Между прочим, он и сейчас за решеткой.
Я нахмурился.
— За то, что слишком много болтал?
— Нет, нет! — Франческа покачала головой. — Просто не устоял перед искушением. Пока готовил кражу картины Пикассо, подвернулась другая возможность. Коллега предложил напасть на инкассаторский автомобиль, и Жерар согласился.
— Вы надо мной смеетесь. Его арестовали?
Она кивнула, на губах заиграла довольная улыбка.
— Он ждет суда. Обвинение просит восемь лет, хотя адвокат Жерара уверен, что дадут восемнадцать месяцев. Два месяца он уже отсидел.
— Восемь лет? За ограбление, которого не было?
— Я же говорю, он — знаменитость. Рецидивист. Но у него лучший адвокат в Париже.
— Возможно. Однако планы кражи из Центра Помпиду рухнули.