Конечно, эти мои размышления отдавали ханжеством, учитывая, что замки «Фортинс» существенно облегчили мне жизнь. Я провел по ним подушечкой указательного пальца, словно собирался считать некое тайное послание, но послание это было скорее явным, чем тайным: открыть нас не просто, а очень просто. Я знал, что в каждом замке по четыре штифта, а кулачок цилиндрового механизма и засов сделаны из стали низкого качества, уступающей простой силе. С «Фортинсом» мог справиться новичок, вооруженный перочинным ножом. Мысль о новичках напомнила мне о Бруно, что, в свою очередь, заставило вспомнить о гребешках. Я достал очешник, из него — гребешок и микроотвертку и в мгновение ока вскрыл оба замка.
Толкнул дверь ногой, переступил порог и уже убирал инструменты в очешник, когда внезапно осознал, что не постучал. Я всегда предполагал, что Пьер живет один, но теперь, стоя в дверях его квартиры, вдруг подумал, что мое предположение ровным счетом ничем не подкреплено. Я исходил из того, что трубку после моего гудка всегда брал Пьер, и я не слышал ничьих голосов. А если я ошибался? Возможно, это был особый номер, и трубку имел право снять только Пьер. Или, когда я звонил, так уж получалось, его телохранитель родом с острова Фиджи, ростом два десять и весом более ста килограммов, как раз отлучался по делам.
Я застыл перед открытой дверью, прислушиваясь к звукам в квартире. Ничего не слышал, но теперь, когда эта мысль прокралась в голову, никак не мог от нее отделаться. С одной стороны, хотелось захлопнуть дверь, чтобы соседи не увидели меня, а с другой, я опасался, что на звук закрывающейся двери появится кто-нибудь из глубин квартиры. Я простоял, не зная, что делать, наверное, не одну минуту, но затем взял себя в руки, закрыл дверь и громко спросил: «Есть кто дома?» Если Пьер с кем-то и жил, то человек этот не мог не знать, чем занимается Пьер и где находится в настоящий момент. Так что едва ли другие жильцы квартиры встретили бы мое появление в штыки, тем более если бы я объяснил, зачем пожаловал.
Но мой зов остался безответным, и, выходя из маленькой прихожей в гостиную, я уже практически не сомневался, что в квартире никого нет. Она не поражала размерами, и я плохо представлял себе, где здесь можно спрятаться. В гостиной у двух больших окон я увидел письменный стол со стеклянным верхом, по центру комнаты на паркетном полу — диван и кресло и под антресолями — шкаф во всю стену. На антресоли вела приставная лестница. Я поднялся на несколько ступенек, чтобы посмотреть, что есть на втором этаже. Аккуратно застеленная кровать, торшер, журнал «Пари-матч», больше ничего. Лестница и кровать на антресолях несколько удивили меня, потому что в последние годы Пьер заметно пополнел. Может, он выбрал эту квартиру с тем, чтобы доказать себе, что не стареет?
Я сунул голову и в другие двери, которые выходили в гостиную. Первая вела в крохотную кухню, вторая — в совмещенную с туалетом ванную еще меньших размеров, за третьей находилась гардеробная. И больше о квартире я ничего сказать не смог, даже если бы и хотел. При желании вы могли бы покатать в ней на качелях кота, но он бы не поблагодарил вас, потому что всякий раз ударялся бы о стену. Я даже начал понимать, почему Пьер так расслабленно говорил со мной в последний раз: не удивлюсь, если камера, в которую его посадили, размерами превосходила эту квартиру.
Подумав о телефоне, я сразу вспомнил, зачем вообще сюда пришел. Повертел головой и обнаружил стильный телефонный аппарат на маленькой тумбочке, приставленной к письменному столу со стеклянным верхом. Подошел к тумбочке, присел. На дисплее увидел время и дату. Ниже — кнопки быстрого набора, под ними — клавиша с выдавленным на ней изображением адресной книги. Рядом с клавишей мигала лампочка.
Я нажал на клавишу, стал просматривать номера, сохраненные в памяти телефонного аппарата, и быстро понял, что некоторые сразу могу отмести: с них звонили Пьеру уже после того, как он подрядил меня на работу. Дважды попался мой домашний номер, один раз — номер мобильника Виктории. Наконец, приближаясь к концу списка, я обнаружил пять номеров, которые могли принадлежать клиенту Пьера. Я схватил со стола блокнот и ручку и переписал их. Ни один не был мне знаком. Два предваряли международные коды: один — Великобритании, другой — Соединенных Штатов. И еще трижды Пьеру звонили из Парижа.