Виктория улыбнулась.
— Вот тебе и перерыв на ленч, плюс-минус полчаса. И это еще не все, Чарли. У меня появились кое-какие идеи насчет документов, найденных в картине. Эй, ты меня слушаешь?
— Извини. — Я оторвал взгляд от компьютерного экрана. — Просто подумал… может, с ноутбуком я погорячился. На нем же могли остаться отпечатки пальцев убийцы.
— Ты прикасался к клавишам?
— Несколько миллионов раз. Но если тебя интересует период времени, прошедший после убийства, то ответ — да.
— Отпечатки все равно могут остаться.
— Я не эксперт, но, полагаю, будет не так-то просто снять отпечаток пальца с клавиши, если он как следует замазан моими пальцами.
Виктория поморщилась, но не могла не признать мою правоту.
— И знаешь, убийца, вероятно, не забыл надеть перчатки. Однако вероятность того, что его пальчики остались, есть, пусть и маленькая. Поэтому я думаю, что тебе лучше закрыть ноутбук. И послушать меня.
Я встретился с ней взглядом, отложил ноутбук в сторону.
— Если ты предлагаешь мне отложить работу над романом на несколько дней, я, пожалуй, соглашусь.
— Так вот, — начала она, — помнишь листок с шестизначными числами? Я думаю, это идентификационные коды отделений банков. [13]
Виктория радостно улыбнулась, словно только что решила очень сложную анаграмму.
— Ты так думаешь?
— Уверена.
Я прикусил губу.
— А французские банки используют такие же коды?
По лицу Виктории пробежала тень сомнения.
— Полагаю, что да.
Я наморщил нос: меня она не убедила.
— Возможно, ты что-то нащупала. Но французы могут использовать совсем другую структуру кодов.
— Но принять во внимание стоит, так?
— Безусловно. Только куда это нас толкает? Если это банковские коды, то, возможно, намечалось ограбление банка?
— Логично.
— Правда? А по мне, не слышал ничего более безумного.
Виктория нахмурилась.
— В самом ограблении ничего безумного нет, — продолжил я. — Но ты должна признать… таких совпадений не бывает. Я пишу книгу об ограблении банка и одновременно, уже в реальной жизни, натыкаюсь на план подготовки такого вот ограбления. Это уж чересчур.
— Но не противоречит теории вероятности.
— Прямо-таки квинтэссенция совпадений.
— Но без банка здесь точно не обошлось. К примеру, Бруно работает в банке.
Я кивнул, думая, стоит ли развивать тему банков.
— Что молчишь?
— Ты еще не все знаешь. — Я решил, что развивать надо. — Бруно познакомился с Катриной в том самом банковском отделении, услугами которого она пользовалась. Она держала какие-то ценности в хранилище.
— Вот видишь!
— Не знаю, Вик…
— Перестань. Все логично. Хотя, конечно, и может выглядеть невероятным совпадением…
— О чем это говорит? Катрина планировала ограбления банков, коды которых указаны на листке, — если, разумеется, допустить, что это идентификационные коды?
— Возможно.
— А чертежи, электрические схемы и фотографии — составная часть плана ограбления шести банков в центре Парижа? Клиент Пьера знает об этом — вот почему меня и наняли на эту работу. И как минимум еще один человек знает об этом, возможно Бруно или Пейдж, — вот почему они убили Катрину в моей квартире и оставили послание в компьютере? Но одно с другим никак не вяжется, потому что Бруно продал картину в галерею.
— Слушай, я не говорила, что знаю все ответы.
— А кроме того, все это — зеркальное отражение книги, которую я сейчас пишу.
— Ладно! — Она вскинула руки. — Ты выразился более чем ясно.
Я шумно вздохнул, оттолкнулся от деревянного шкафчика, направился к ванной.
— Куда идешь? — спросила Виктория.
— Принять душ. Скоро у меня встреча с Пьером.
— Ты пойдешь?
— Конечно. И сначала мне нужно подумать. Вот и собираюсь сунуть голову под горячую воду. Может, удастся прочистить мозги и переосмыслить известные нам факты. После чего я попрошу тебя об одной услуге.
— Услуге?
— Да! — я сунул руку в карман и достал водительское удостоверение Катрины Ам. — Потренируй свой французский. Возможно, он тебе понадобится.
ГЛАВА 19
Мне потребовался почти час, чтобы добраться от отеля на Монмартре до станции метро «Военная академия», расположенной у дальней части Марсова поля. Тем не менее прибыл я на несколько минут раньше срока, поэтому мог неспешно пройтись до уличного кафе, в котором встречался с Пьером двумя днями раньше. Конечно, меня так и тянуло рассказать Пьеру все, учитывая, что он наверняка слышал об убийстве Катрины, однако внутренний голос настоятельно рекомендовал придержать часть сведений при себе. Второй раз мне поручали работу, которая заканчивалась чьей-то смертью, а мое имя попадало в список подозреваемых в убийстве, и это, надо отметить, совершенно меня не радовало.
После того как полиция обнаружила тело Катрины, я чувствовал себя под открытым небом неуютно. Квартира моя находилась неподалеку, я не сомневался, что там теперь кишат технические эксперты и фотографы криминальных изданий, а французские власти с полным правом считают, что я скрываюсь от правосудия. Гримироваться я, конечно, не стал, поскольку искали они мужчину куда более красивого, чем я, но все могло перемениться, и очень скоро. Едва ли полиции понадобилось много времени, чтобы составить мой фоторобот, а то и найти мою настоящую фотографию в каком-нибудь закоулке интернета.
Я попытался изгнать страх из головы и велел себе не отворачиваться от каждого приближающегося прохожего. Я вел себя так, словно чувствовал за собой вину, и этим мог привлечь к себе ненужное внимание. Мысль о том, что меня обязательно поймают и это лишь вопрос времени, мешала сосредоточиться на предстоящей встрече. Я понятия не имел, какой будет реакция Пьера, когда он увидит, что картины у меня нет, а любые неожиданности лучше всего встречать, мобилизовав внутренние резервы.
Я уже полез в карман за солнцезащитными очками, но опустил руку и покачал головой. При первой нашей встрече Пьер заметил, что я смотрюсь в них очень странно, а этот день выдался еще более мрачным, чем тогда: серое небо опустилось совсем низко и в любой момент грозило пролиться дождем. Дул легкий ветерок, но он нисколько не освежал. Я, конечно, мог не спать довольно долго, но при этом опасался, что в самый неподходящий момент мозг даст осечку, а то и просто отключится.
На подходе к кафе я увидел, что Пьера нет. Мне и в голову не приходило, что он может не объявиться, но теперь я подумал: на то есть причины. Посмотрев телевизионные новости, он мог решить, что идти на встречу со мной рискованно, или предположил, что я уже покинул Париж. Конечно, мне следовало позвонить ему из отеля. Я допустил глупую ошибку и теперь подвергал себя немалому риску, бродя по городу. Почему я это сделал? Может, потому что от усталости путались мысли. Или сыграла роль уверенность в том, что полиция будет искать не меня, а мужчину, изображенного на обложке моих книг. Я уже начал думать, что за самоуверенность мне придется заплатить высокую цену, когда незнакомый голос справа от меня произнес:
— Боюсь, ваш друг не сможет сегодня встретиться с вами.
Я повернулся и увидел одетого с иголочки мужчину — в твидовом костюме, темно-коричневом галстуке, — который сидел на парковой скамье и расслабленно улыбался. В руке у него была свернутая в трубку газета.
— Простите? — выдавил я.
— Ваш друг Пьер… так, кажется, вы его называете… боюсь, сегодня он не сможет составить вам компанию. Не изволите присесть?
Мужчина, несомненно, приехал в Европу из тех же мест, что и я. Он говорил на хорошем английском, четко произносил каждое слово, звуки слетали с его языка, словно отрезанные скальпелем. Я вдруг понял, что вижу его не в первый раз. Конечно же, это господин в костюме-тройке, который сидел в кафе неподалеку от нас с Пьером.
— Это хорошо, — он прочитал мои мысли, — что вы меня узнаете. Очень хорошо.